Угадала! Но если молчаливо соглашусь и сейчас, буду подозрительно выглядеть? Надо что-то ответить, голос подать. Вроде этот Элой плохим не кажется. По крайней мере, не напал сразу и какое-то участие проявляет.
– Не, дядь. Сестрёнка. Слегла в прошлом месяце от чародейской хвори.
Сказала первое, что пришло на ум. И, судя по сочувствующим кивкам старика, попала в точку. Про чародейскую хворь я слышала от нянюшки Берты, которая в детстве чудом спаслась – повезло, что в тот день через их деревню проезжал Владеющий, согласившийся помочь. Никто не знал, откуда приходила эта болезнь, заразиться мог как один человек, так и целое селение, а иной раз выкашивало целые города. Кто-то уходил из жизни сразу, другие преодолевали хворь сами – и становились только здоровее, – но в большинстве случаев вылечиться без колдовства не получалось. Сами маги при этом не болели ею вовсе и лечили далеко не всех и не всегда, чаще всего – за приличную сумму. Почему тогда болезнь назвали чародейской, я так и не поняла.
– Недобрые здесь места, – Элой потёр переносицу и глянул через плечо. – Пшли, заночуешь у меня, а с утреца покажу тебе, как из леса на тракт выбраться. Разберёшься же, как от Серых Мхов идти?
– Ага, – бодро закивала я.
– Сам откель бушь? – сощурился он и махнул рукой, мол, пошли. И я засеменила следом.
Про Серые Мхи даже краем уха не слышала, а значит, находилась где-то далеко от дома. Вот весело будет, если родные Штольни где-то на другом конце материка окажутся, и тогда плакала вся моя выдуманная история. Нет, раз уж начала придумывать всякое, надо до конца идти.
– Дядь, а дядь. А вы-то что, один живёте? – перешла в наступление я. – Совсем-совсем один?
– Один, – крякнул Элой. – Лесничий я, вишь ли. Сеньор барон пусть и перестал в земельках этих охотиться, значится, и сеньорам чаровникам передал их, а наказа своего следить за угодьями не отменил, да. Голодный ты, Ришка, небось? Что же не взял в дорогу ничего, а? Ягодки клевать да порхать, как птички, это токмо девицы в высоких домах и могут. Мать-то хоть знает, что ты тут голубикой рубашку мараешь?
Вздрогнула и моргнула, опустив взгляд. И вправду – вся рубашка в сине-сиреневых пятнах. Что с рук ягодный сок стереть не так-то просто, это я сразу поняла. Но не думала, что могу так запачкать одежду.
– Знает, – громко чихнула и вытерла нос рукавом. – Только я дверью хлопнул, когда уходил.
– Э-эей, молодо да зелено, – рассмеялся старик, – чего сгоряча не натворите! Больно тебе папашка всыпет? Я б на его месте всыпал, чтоб за околицу не глядел даже. Тц! Да не шугайся ты меня. Я ж не твой папаня, почто мне тебя ремнём лупить? Молодец ты, что за сестру беспокоишься, токмо лучше б матушкины нервы поберёг.
– А почему места эти недобрые? – сделала я большие глаза и дёрнула Элоя за подол зипуна. – У нас ничего такого не поговаривали, вот и сунулся сюда. Знал бы, даже за цветком не пошёл. Ежели я сгину, кто по хозяйству помогать тогда будет?
– Аи, да нигде не поговаривают. Строжайшая тайна то. Стали земли эти заселять, лет пять назад это было, целый хутор выстроили, сеньор барон денег не жалел. Тут-то гляди какие просторы, прямо туточки, за лесочком. А люди в одну ночь возьми – и пропади. Мальчишка там один жил, Иксарш, Икшей все его звали… С ним-то и спутал тебя, очень уж похож ты на него. Росточком-то точь-в-точь, волос такой же чёрный, да глаза у него голубые были. Напугал ты меня поначалу. А может, и хорошо, что не оказался ты Икшей. Призраков мне в этом лесу только не хватало!
