Оттепель для Вольфа - страница 11

– А вы, мисс Блэквуд? – спросил назойливый репортёр из «New York Times», поворачиваясь ко мне, с хищной улыбкой акулы, почуявшей кровь. – Что вы можете сказать об Уильяме? Чем он покорил ваше сердце? Расскажите нам о ваших чувствах!

Я украдкой посмотрела на Уильяма. В его глазах, холодных и серых, как сталь, читалось недвусмысленное, ледяное предупреждение. Я должна была сыграть свою роль идеально. От этого зависело не только мое будущее, но и будущее моей семьи, спасение «Блэквуд Эстейт», нашего родового гнезда.

– Уильям… Уильям – самый замечательный человек, которого я когда-либо встречала, – сказала я, прилагая все усилия, чтобы мой голос звучал искренне, счастливо, влюбленно. – Он… он умный, добрый, щедрый… внимательный… заботливый… Он… он умеет удивлять. Каждый день с ним – это… это праздник. Волшебство. Он дарит мне… цветы… и… и читает стихи… Он… он понимает меня, как никто другой. И я… я безмерно счастлива, что он… что он выбрал меня.

Репортёр, не скрывая своего восторга, что-то быстро записывал в своём блокноте, щёлкая кнопкой диктофона и задавая нам всё новые и новые вопросы: где мы планируем провести медовый месяц, какое платье я выберу для свадьбы, сколько детей мы хотим… Уильям отвечал на все эти вопросы с невероятной уверенностью и обаянием, искусно создавая образ идеальной, счастливой пары, влюбленной по уши друг в друга.

В какой-то момент, отвечая на очередной вопрос о наших планах на будущее, Уильям притянул меня к себе и, не говоря ни слова, наклонился и поцеловал. Это было настолько неожиданно и шокирующе, что я замерла, как статуя, не зная, как реагировать.

Его губы были холодными и твёрдыми. Он не целовал меня по-настоящему, а просто демонстрировал свою власть, показывая всем, что я принадлежу ему.

Вспышки фотокамер ослепляли меня. Я чувствовала себя марионеткой, которую дёргают за ниточки. Я была пленницей в золотой клетке, и выхода из неё не было.

Когда, наконец, репортёры отпустили нас, я чувствовала себя выжатым лимоном. Казалось, из меня высосали все соки, оставив лишь пустую оболочку. Мои щёки болели от фальшивой улыбки, а губы горели от холодного поцелуя Уильяма.

Он проводил меня обратно к столику, где официанты уже убрали последствия его «случайного» обливания. Я села в кресло, чувствуя, как ноги подкашиваются от усталости и пережитого стресса.

Уильям сел напротив, рассматривая меня с каким-то странным, изучающим выражением. Словно я была новым экспонатом в его коллекции, которую он только что приобрёл.

– Неплохо, – произнёс он, нарушая молчание. – Ты хорошо справилась.

– Я просто играла свою роль, – ответила я, стараясь скрыть раздражение в голосе.

– Да, но ты сделала это убедительно, – продолжал он. – Я даже на мгновение поверил, что ты действительно счастлива.

– Рада, что смогла тебя развлечь, – съязвила я, но он лишь усмехнулся.

– Нам нужно будет держать марку и дальше, – сказал он, переходя на деловой тон. – Привыкай к тому, что папарацци будут преследовать нас на каждом шагу. Наша жизнь больше не принадлежит нам.

– Я понимаю, – прошептала я, отводя взгляд.

– После свадьбы я планирую поселиться в моём пентхаусе на Манхэттене, – продолжил Уильям, словно не замечая моего подавленного настроения. – Ты переедешь туда со мной.

У меня перехватило дыхание. Жить с ним в одном доме? Это было невыносимо.

– А как же «Блэквуд Эстейт»? – спросила я. – Я думала, я смогу там жить, присматривать за виноградниками.