Отвлекаясь - страница 19

– Иди-ка лучше сюда, займемся любовью, – говорил ей Паоло.

Любовь. Виола забыла, что это значит. Средство неизвестно для чего, бесполезный инструмент. Она полностью сосредоточилась на матке, яичниках, открытой трубе. Гепарин. Эстрогены. Четыре яйцеклетки. Две неудачные попытки. Куча денег впустую. Потом успех, оплодотворенный эмбрион, имплантация. Они были так счастливы и весь вечер провалялись на татами, на желтой простыне, лежа на боку очень тихо: у нее в животе был их малыш.

– Малышка.

– Почему?

– Я чувствую.

На УЗИ Виола нарядилась как невеста, а Паоло – нет. В то утро он сходил на пробежку, на нем были старые кроссовки Nike, внутри бурлили эндорфины, усы топорщились, на подбородке красовался графитовый ободок щетины.

Гинеколог нанесла на живот тонкий слой геля, чуть заметно улыбнулась Виоле, долго водила датчиком около подвздошной кости, вокруг пупка, вздохнула, надела очки, висевшие на бронзовой цепочке, и, помедлив, сказала:

– Мне жаль, но сердцебиения нет.

Виола повернулась к нему: в ее глазах застыл мрак.

– Мы его потеряли…

Если бы он только мог, он стер бы это выражение с ее лица поцелуями, заботой, любовью. Той самой любовью, которую она возненавидела, – любовью бесплодной.

Это выражение лица он заметил издалека, угадал его даже на расстоянии, когда выходил из машины и шел по парковке. Виола стояла под большой железной звездой цвета ржавчины, установленной на границе парка. На ней было удлиненное сзади черное пальто с золотыми пуговицами и хлястиком. Тем утром он этого просто не заметил. Он не смотрел на нее, на свою маленькую темноволосую мадонну, которая, закрыв рот руками, стояла за низенькой оградой, будто за тюремной решеткой. Она плача побежала ему навстречу. Она никогда не плакала. Больше не плакала. Несчастный случай уничтожил ее чувства, а заодно и желания, убил в ней радость; казалось, все это осталось на полосках пешеходного перехода. Она проговорила измученным голосом:

– Мы его потеряли…

Он крепко прижал ее к себе. Уже несколько месяцев он к ней не притрагивался.

Сколько потерь может пережить человек?

Потерям не будет конца, если не поставить им заслон. А он хорошо знал: если бы они не смирились, если бы по-прежнему старались разобраться, к чему пришли, Элиа был бы здесь. В холодном гнезде их окаменевших сердец.

Они стояли молча, обхватив друг друга, широко открыв глаза и вдыхая запах железа и машинного масла, опускающийся с пасмурного неба. Черное облако рассеялось. Их тела излучали страх, и только их крепкое объятие держало его взаперти. Они думали о своем ребенке, который не издал ни звука, когда увидел, что родители уходят и оставляют его на произвол судьбы.

Виола ломала голову, правильно ли она поняла Паоло, тот повторял свои движения, словно перематывая закольцованную пленку, и пытался найти хоть малейшую зацепку. Он ничего не вспомнил, только смутные тени вокруг себя, возможно, девочку на качелях. Он не знал, как сказать Виоле о том, что они не смогут вызвать полицию, представлял себе, как она прореагирует, как возмутится, придет в ярость и накинется на него. А между тем Симоне был прав: если они обратятся в правоохранительные органы, им не миновать тяжелых последствий. Тут речь идет не о легкомыслии, а о халатности, безответственности, безумии.

– Это я во всем виновата, – проговорила Виола. – Я во всем виновата! – прорычала она.