Любовь Ивановна:
– Почему ты ушёл? Вы поругались с Ойбеком?
Одил:
– Нет… Я не пойду домой!
Любовь Ивановна: (недолго думая)
– Ну, а если не пойдёшь домой, то можешь пойти к нам!
Одил:
– Нет, я никуда не пойду! (плачет) Не рассказывайте моей маме…
Любовь Ивановна:
– Я маме не скажу, ты будешь жить с нами. Ты помнишь Роксану, Свету? Ты меня знаешь? Я тётя Люба…
Одил:
– Я знаю…
Любовь Ивановна:
– Иди, если нет, к нашим! По крайней мере, ты можешь принять душ и мы постираем твою одежду! Если ты так в грязной одежде пойдешь по улице, все подумают, что ты один из тех мальчиков.
(Дом Бону. Темно. Шодия возится на кухне. В дом заходит Ойбек. Усталый, нервный)
Бону: (Встает)
– Ты нашёл своего брата, дитя?
(Ойбек подходит и садится на край одеяло)
Ойбек:
– Нет. Но не волнуйтесь, дорогая! Мой брат никуда не пойдет, он придет!
Бону: (Нетерпеливым тоном)
– Ты спросил своих друзей? Не видели?
Ойбек:
– Друзья моего брата – тоже мои друзья! Я пошел ко всем из них.
Бону:
– Он лишь бы не сделал собой что-то!
Ойбек:
– Не волнуйтесь мамочка! Мой брат не такой уж глупый мальчик! Это все из-за дяди! Сколько раз он навестил нас с тех пор, как ушел мой отец на войну? Если мы придем к ним домой, они организуют борьбу и веселья! Посмотрите, как он себя нахально вёл…
Бону:
– Не говори так, дитя мое! В Бухаре говорят, что человек с богатством – «сытый». Ведь кто бы он ни был, он твой дядя. Вот, хоть он и ранил наши сердца, кричал он, даже у хромого Ахмата нога остановилась – перестал приходить… Только твой брат… Куда ты пропал, мой мальчик? Боже, поверь мне, дитя мое. Возвращайся благополучно!
(Дверь медленно хлопается. Все смотрят на дверь)
Шодия:
– Если этот хромой придёт ещё раз… (заставляет себя плакать)
Бону:
– Он не придет. Может быть… (пауза)
Ойбек:
– Мой дядя? Тогда я открою и поговорю с ним сам…
Бону:
– Я (встает).
Ойбек:
– Я сам… мама! (встает, идет и открывает дверь. На пороге стоят Любовь Ивановна и Ойдин)
Ойбек: (в спешке)
– Света… тётя Люба…
Любовь Ивановна:
– Ты сразу меня узнал, благословит тебя Бог! Я сказала дочери, что даже если её никто не узнает, Ойбек её узнает…
(Бону и Шодия тоже подходят к двери. Они обнимаются)
Бону:
– Наверное, верно, когда говорят, что твои близкие первыми замечают, когда ты в беде… Да ладно, в наших сердцах словно солнце взошло. Мы хотим знать: почему не поехали вы в свою страну после войны? Добро пожаловать домой! (Садятся, молятся о благословении. Шодия накрывает на стол)
Любовь Ивановна:
– Не волнуйтесь, мы…
Бону: (глядя на Ойдин)
– Разве ты не привела Раъно? Ты помнишь, кто такая Раъно?
Любовь Ивановна:
– Нет, мы зовем Роксану – Раъно. Светлана давно стала Ойдин. Куда мы собирались, Бону?! Фашисты разрушили нашу страну. Если у нас нет дома, то мужчина создаёт его?! Кроме того, место, которое вы любите, красиво смотрится по вашему мнению. Мы привязаны к Узбекистану, Ташкенту…
Бону: (Она пытается взять со стола немного сухофруктов, яблочной кожуры и других подобных сухофруктов)
– Возьми (Шодия наливает чай. Ойбек смотрит на Ойдин)
Бону:
– Да, война на пополам разделила сердце и жизнь каждого. Вот мы тоже сидим, потеряв отца, равного султанам… (Слезы на глазах) Кроме того…
Любовь Ивановна: (Улыбаясь)
– Вы хотите сказать, что Одил тоже ушел?
Бону:
– Откуда вы знаете? Вы видели его?
Ойдин: (Резко)
– Он с нами, тетя Бону!
Бону:
– Действительно? Сладко говоришь, детка! Я не мог спать несколько дней. Я как птица, вылетевшая из гнезда. Говори, Любахан…
