– А подруги?
– У подруг свои дела. Да и пусть. А ты нам почти как родная. Извини, конечно…
– Глупости.
– Нет, не глупости. Держи.
Она сунула мне в руку конверт, вытащенный из сумки. На нём аккуратным почерком Платона было выведено моё имя. Я несколько секунд вертела его в руках, не решаясь вскрыть.
– Я потом… Ладно?
– Я тебя понимаю.
Я молча убрала конверт в задний карман джинсов.
Мы заехали во двор дачи. Уже смеркалось. Нас встретила её свекровь Дита – Эдита Леонидовна. Она, конечно, пустила слезу, но, смахнув небрежно, расцеловала нас и повела за стол. Было мило, по-домашнему просто и легко. Мне, правда, было очень хорошо – сидеть с ними там, на веранде, пить чай с сушками и ни о чём не думать. Казалось, что Платон где-то рядом, просто устал и поднялся наверх немного поработать над своей диссертацией.
За ужином Эдита Леонидовна объявила, что решила уехать вместе с Олегом с утра. Чего тянуть и лишний раз гонять машину? Раз ей нашлась замена в моём лице, то нужно пользоваться моментом. Наверное, моя угрюмость, похожая на серьёзность, внушала ей некую степень доверия. Больше всего она переживала за Ольгу. Ну и за себя, безусловно. Ей не хотелось отказываться от традиции навещать родственников. Думаю, в этом жила потребность хвастаться успехами, короче – самоутверждаться. Это нормально, даже не стоит осуждать. Другое поколение.
– Ты за ней присматривай, не давай ей переедать. И напоминай, что есть нужно, чтобы ребёнок был нормальный. Пару недель всего. Я не могу их не проведать, все уже не молоды, сами понимаете.
Я получила лёгкий пинок ногой от Ольги под столом и включилась в игру.
– Хорошо, Эдита Леонидовна, я постараюсь, как смогу!
– Всё будет хорошо, – сказала Оля, когда мы остались вдвоём. – Ты здесь отдохнёшь, придёшь в себя, тут спокойно.
Я кивнула. А я тоже надеюсь… Но всё же, что я тут делаю?
Весь вечер Дита поучала нас, давала рекомендации, что и как делать, кому звонить в случае чего. Пыталась немного посетовать на мать Ольги за её отстранённость и нерешительность участвовать в приходе здорового будущего поколения, но Олег довольно тактично закрыл эту тему.
Мне постелили на веранде, а наверху, в той самой мансардной комнате, где мы когда-то останавливались с Платоном, жила Эдита Леонидовна. Оле было неловко из-за этого.
– Ты переедешь завтра, когда она уедет.
– Может, мне лучше спать с тобой в одной комнате? Всё-таки я должна за тобой присматривать.
– Наверное, нет, пока могу сама справляться. Да и есть кому за мной следить. А может, тебе там, наверху, одной будет страшно?
– Ты о чём?
– О той комнате. Может, не по себе будет? Воспоминания… бывает.
– Мне всё равно! Не волнуйся за меня.
– Как знаешь. Спокойной ночи.
Ужин закончился, когда было темно. Олег с Олей давно уже ушли спать в свою комнату, а Эдита Леонидовна позвала меня помочь ей с посудой. Она собрала всё на поднос и понесла в кухоньку, что находилась отдельно от дачного домика, во дворе. Я отправилась за ней.
Темнота сгущалась, я что-то спросила её, успеет ли она собраться, если им рано выезжать. Она в ответ только улыбнулась и сказала, что давно готова, но всё равно нужно перепроверить. Пока она ещё не ушла, а я перемывала посуду, Эдита Леонидовна в очередной раз наставляла меня, что делать, куда бежать, кому звонить. Потом вдруг вспомнила, что забыла одну важную вещь, и, сославшись на это, умчалась в дом, оставив меня одну.
