Читать онлайн Полина Борисова - Озеро. Обнажение

© Полина Борисова, 2025

ISBN 978-5-0067-0822-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Земная орбитальная база «Гея-4» парила в безмолвной тьме, освещенная огнями шлюзов и навигационных маяков. Она была одной из множества точек пересечения между Землёй и дальним космосом, местом, где экипажи отдыхали, корабли проходили технические осмотры, а грузы перераспределялись перед отправкой в дальние сектора.

Внутри, на нижнем уровне станции, в полутемном холле с голографическими панелями и массивными архивными стеллажами, находилась библиотека беллетристики восьмого сектора. Здесь, среди мерцающих экранов и хранилищ информации, царила тишина.

Дверь скользнула в сторону, и внутрь вошла девушка. Она двигалась бесшумно, но уверенно, словно каждый её шаг был заранее рассчитан. Тёмные волосы собраны в небрежный пучок, а на строгом комбинезоне красовались нашивки младшего навигатора третьего класса.

– О! Снова вы, моя дорогая? – Главный хранитель библиотеки поднял голову от терминала. Его голос был тёплым, с нотками дружеского любопытства. – Вы ещё…

Он посмотрел на её бейдж.

– Вы ещё – EER345-SD30004561, или уже выбрали себе имя?

Она остановилась, легко коснулась бейджа кончиками пальцев.

– Да, бейджик старый, – уголки её губ дрогнули в тени улыбки, – но я уже выбрала. Мне нравится, если меня будут звать именем Зоя.

Хранитель задумчиво кивнул.

– Зоя… Оно звучит живым. Как будто у него есть прошлое. Почему именно это?

Зоя чуть склонила голову, словно впервые задавалась этим вопросом.

– Оно мне просто… подходит. Оно должно что-то значить.

– Ты уверена, что хочешь оставить его? Имя – это не просто слово. Оно становится частью тебя, несёт за собой историю, поступки, ошибки.

– Я хочу, чтобы у меня появилась своя история.

– А вы снова в нашем порту и грузите замороженные продукты для дальних планет? Ваша колымага ещё в строю?

– Да, кому-то же нужно этим заниматься.

– Опять хотите погружение на весь полёт? Насколько долгий у вас маршрут?

– Почти год. 276 дней из них – в анабиозе. И дней двадцать в реальности – перелёты, стыковки, проверки систем… Нужно что-то, что заполнит эти дни, кроме инструкций и техобслуживания. А ту детскую программу средней школы я уже прошла и пережила.

Хранитель кивнул, задумчиво поглаживая панель терминала.

– Я всегда задавался вопросом… Не сочтите за бестактность, но сколько вам лет, если считать по меркам обычного человека?

Зоя чуть улыбнулась:

– Лет двадцать пять, наверное. Мы взрослеем быстро, нас обучают всему, что нужно для работы. Мы знаем, как вести корабли, как входить в орбитальные порты, как управлять загрузками и стыковками. Мы можем ориентироваться в космосе, но не в людях. Мы не росли в семьях, у нас не было детства, не было юности. Нас создают с заданной программой, и мы сразу работаем.

– Не всё так плохо, – заметил хранитель. – Даже рождённые людьми не всегда обретают человечность. У вас есть шанс этому научиться.

– Мы добились своего, пусть трудно, но теперь у нас есть доступ к культурному фонду людей. И это всё, чего мы хотим. Мы хотим жизни. Опыта. Я хочу повзрослеть.

– Никогда не был сторонником запретов для… простите, искусственных или новых людей. Теперь у вас есть возможность сменить номер на имя. Это замечательно!

Хранитель улыбнулся.

– Люди всегда хотели проживать чужие жизни – через книги, кино, теперь через симуляции. Ты хочешь не просто наблюдать, а испытать?

– Да. Я хочу узнать, что такое любовь, нежность. Что значит быть человеком.

– Обычно ваши братья и сёстры берут ускоренный курс навигации или изучают стратегию дальних экспедиций. Ты уверена, что хочешь потратить время на… себя?

Зоя кивнула.

– Не хочу тратить годы, ожидая, когда мне доверят корабль разведки. Я хочу почувствовать жизнь сейчас.

Хранитель одобрительно покачал головой.

– Значит, тебе нужна история. Но не слишком древняя – эпохи менялись, и нравы в прошлом могли запутать кого угодно. Начни с чего-то светлого. С любви к себе.

– Спасибо за совет.

Хранитель изучающе посмотрел на неё, а потом, с понимающей улыбкой, жестом пригласил её следовать за ним.

– Тогда тебе нужна хорошая история.

Он провёл её вдоль стеллажей с накопителями. Зоя медленно двигалась, кончики пальцев пробегали по их гладким поверхностям. В этих коробках – судьбы, голоса, эмоции.

Она остановилась, навела сканер на один из штрих-кодов.

На экране вспыхнуло изображение девушки и надпись «ККП» – Книгокинопогружение. Под ней значилось название: «Озеро».

Зоя задержала взгляд.

– Что это?

Хранитель усмехнулся.

– Это «Озеро». Это жизнь. Некогда она была очень востребована и популярна – наверное, из-за казавшейся эпатажности. Но многие ошибались, ожидая одного и не замечая глубины. Потом её сделали ККП – симуляцией полного погружения. Однако и тогда она оставалась сложной. Кому-то казалась слишком откровенной, кому-то – напротив, недостаточно смелой.

Он сделал паузу.

– Но тебе, Зоя, думаю, она подойдёт. Научись любить себя. Ты готова?

Она посмотрела на изображение ещё раз, теперь внимательнее. На сканере: девушка ожила, пошла живая картинка – от крупного портрета до общего плана. Она стояла на краю сцены, обнажённая, потом снова крупный план, затем общий. И так бесконечный повтор. Реклама истории. Выбор за тобой.

Зоя задержала взгляд. Она была готова сделать шаг в неизвестность.

Хранитель хранил молчание. Зоя немного помолчав, кивнула.

– Думаю, это мне подойдёт. Научусь любить себя. Я готова.

Шлюзы станции мерцали огнями, а где-то вдалеке её корабль уже загружал провизию для нового маршрута. Впереди её ждали шестьсот сорок дней пути. Но, возможно, это путешествие начиналось прямо здесь – с первой страницы новой жизни.

Прошлое быстротечно, оно ускользает от тебя сразу и почти навсегда. То, что некогда существовало в реальности, вдруг исчезает, размывается и растворяется в неизвестности прошедшего былого. Только вот сейчас ты держишь в руке маленький округлый камушек, он выпадает из твоих рук, ты его бросаешь сам. Мгновение. Камушек теперь затерялся вместе с миллионом других таких же камушков на берегу моря. Волна прибоя ещё больше прячет его в хаосе порядка между подобными ему. Тебе бы выхватить взглядом тот самый, единственный твой, что был ещё секунду назад в твоей руке. Ты пытаешься вспомнить его признаки, его отличия, его гладкость и форму линий. Он – некий отрезок твоей жизни, что-то значащее для тебя, а теперь – твоё смутное воспоминание, твоё ушедшее переживание. Последовательность событий, мест, лиц… Но это то, что вряд ли можно вернуть или повторить. Всё связанное с прошлыми моментами твоей жизни уже закрыто, завешено неким, почти матовым экраном. Всё, что ты помнишь, – это лишь проекция из сегодняшнего дня на то давнее состояние твоей жизни через твоё нынешнее восприятие. И в твоей руке уже другой похожий камушек, подобранный тобой в память о том прошлом и потерянном.

Камушки на берегу Озера.

Бросьте. Кому это интересно? Всё уже давно сказано, всё давно придумано, напечатано, да к тому же и прочитано. Всё уже написано, переписано, издано. На всё это уже есть рецензии и критика – как восторженная, так и злобно беспощадная. Ко всему привыкшему читателю невозможно достучаться, как до бога, если он где-то там ещё существует и следит за всеми нами. Ах, бросьте, похоже, и он такой старый и уже давно начитался всякой нашей прозаичной и поэтичной галиматьи, что пишут и пишут всякие писаки-авторы. Читателю давно всё неинтересно, противно и довольно скучно. Может, лишь новому придуманному богу удастся сопоставить и внести в свою базу несколько оригинальных последовательностей нулей и единиц, поскольку чем же ему ещё забавляться в лабиринтах серверов и хранилищ памяти? ИИ заметит мою ничтожную флуктуацию, отметит и не забудет уже никогда. Если только сам этому не научится.

Кто мной ведёт,

Кто сил даёт,

Откуда глупое желанье

Всё рассказать,

Всё без прикрас,

Распределить очарование

По глупым стопочкам стихов,

Словами отразить мгновения

Давно уж пройденных оков

Признаний и чистосердечия.

Мои признания, дорогой читатель, могут показаться излишне личными – не судите строго. Я решила их переписать, создав некий хронологический порядок, который, как мне кажется, должен главенствовать в любом повествовании. Может, это пустое занятие, но оно отчасти весьма надуманно. Мне никто этого не запретит, и если слегка нарушится былая целостность и стройность композиции общей картины, я не думаю, что произойдёт что-то страшное и непоправимое. То, что вы, возможно, раньше прочли, теперь в новом виде не покажется вам более скучным и неинтересным. Но ваше право осудить меня в этом. А я оставляю за собой, как автор, изменять последовательность повествования на ту, которую считаю более подходящей – по моей ли прихоти или в силу иных обстоятельств.

Вот моя милая, простая, любовно-романтическая история для начала.

Озеро пугающе прекрасно. Оно притягивает своей необъятностью и глубокой, таинственной тишиной. В нем словно растворено само время. Нега. Мы ехали к нему на пригородной электричке. Я и Платон.

Платон всю дорогу обнимал меня и нежно целовал. Я говорила, что не стоит, что вокруг столько людей, что глазеют на нас. Но он лишь улыбался и уверенно отвечал, что это только моё представление о реальности. Что я могу всегда изменить восприятие – просто представить, что всем наплевать на нас и наши взаимоотношения. Я пыталась сохранять холодность, но в глубине души мне было приятно его стремление ко мне, его возбуждённый взгляд, эта нетерпеливая жажда близости. Всё казалось немного нереальным, словно я смотрю на это из будущего, уже зная, что будет дальше.

– Нам ещё долго? – спросила я.

– Не очень. Совсем капелька осталась. – Он снова меня поцеловал.

– Сколько? Две или три остановки?

– Нет, одна. Можно выйти здесь, будет на пять минут короче.

– Ну!

– Но там, на следующей, дорога интереснее и приятнее.

– И чем?

– Там немного леса, потом немного озера, потом опять немного леса, поле и всё.

– Что всё?

– Ну, всё – мы пришли! Мы будем на даче.

Электричка остановилась. На платформу вышли почти все пассажиры. Мы сидели и смотрели, как пустеет вагон.

– Может, пойдём? – предложила я.

– Нет, мы поедем дальше. Мы же решили.

– Это ты решил.

Я улыбнулась, но, возможно, ухмыльнулась. Платон провёл пальцами по моей руке и снова поцеловал. Вагон был уже почти пуст. Теперь нас точно никто не замечал. Мы целовались.

Любила ли я его? Любила. Больше или меньше, чем сейчас? Не знаю. Степень любви – сложная штука, не всегда поддаётся точному определению. Как измерить её силу? Что изменилось с тех пор?

Мы едва успели выйти на следующей станции. Еще мгновение – и мы бы пропустили её. Мы шли по тропинке через лес. Она была утоптана, но иногда попадались лужи – следы недавних дождей. Мы старались обходить их, но иногда приходилось наступать на влажную землю, чувствовать, как глина липнет к ногам. Я была в лёгком, летнем платье, но из сегодняшнего дня мне хочется думать, что я была совсем обнажённой. Что я шла рядом с ним нагой, и мне нисколько не было стыдно. Пускай бы крапива жгла мои лодыжки, пусть бы трава цеплялась за кожу. Я представляю, как я свободно иду, не скрываясь, принимая себя. Но в тот момент я ещё этого не знала.

– Где же Озеро? – спросила я. – Ты говорил про большое Озеро.