С хохотом прячемся за одной из колонн, а потом... А потом прямо там начинаем целоваться с Волковым. Сама не поняла как это вышло, но, блин, вот это страсть. Страсть, буря и возбуждение. Не берусь утверждать наверняка, кто стал инициатором, но могу точно сказать, что сама я не против происходящего. И дело не в алкогольных парах, которые давно выветрились, а в стихийной безрассудности, накрывшей меня. Той самой, что заставляет порой совершать безумства, не думая о последствиях.
Холодный мрамор леденит спину, зато обжигающие пальцы на моей закинутой на Дениса ноге разливают по венам выжигающий всё дотла пожар. Лёд и пламя в одном флаконе. Манящий коктейль для обострившихся чувств. Приятное наваждение, азарт, похоть, предвкушение. Его язык вытворяет такие дикие танцы, что мои стоны ещё долго гуляют по коридору, а тело сводит сладкой судорогой.
Не знаю, куда бы всё это нас завело, если бы не аристократичного кроя прилизанный дедок, вынырнувший к нашему убежищу в самый неподходящий момент. Или же подходящий. Это как посмотреть.
Наваждение проходит так же быстро, как и появляется. Отталкиваю от себя Волкова, обескураженно вытирая распухшие губы с напрочь съеденной помадой. Обескураженно не потому, что нас застали с поличным, а потому что поддалась порыву. Куда мозг-то ушёл гулять? Алло, приём. Живо возвращайся на базу. Не такой был план.
— И это современное поколение. Наше будущее. Сплошная аморальность, — кряхтит негодующе дедок, проходя мимо.
— Ну так, дед. А будущее поколение-то как появляется? Или в СССР секса не было? — смеётся ему вслед Денис. Я балдею. У человека всё пушка, никаких сомнений и разногласий между здравым смыслом и гормонами. Более того, лезет продолжить, но нет. Достаточно на сегодня глупостей. — Ну вот. Облом, — грустно вздыхает Волков, когда я пресекаю дальнейший физический контакт. — Нечестно. Ошиваются тут без дела всякие. Он мог минут через двадцать мимо пройти?
— Прости, дружок, — сочувствующе хлопаю его по плечу, хотя и самой едва ли лучше. Приятно пульсирующее желание внизу живота наотрез отказывается утихать. — Дальше тебе придётся развлекаться самим с собой. Я что-то перегорела.
— Ты куда? — реагирует он на мою попытку свалить.
— В туалет. Фэйс поправить, — но если честно, переждать шторм в безопасном месте. Чтоб снова не накрыло.
— У тебя с ним и так всё в ажуре, — вот уж успокоил. Мастер пикапа просто. — Давай ещё немножко поцелуйчиков? Ну пожа-а-алуйста.
— Вон, с Венерой потренируйся, — киваю на ближайшую статую с обнажённой дамочкой.
— Так это не Венера. Та ж вроде без рук, — озадачивается Денис, почёсывая затылок. — Или нет?
Не вдаюсь в подробности, оставляя его любоваться мраморным женским бюстом. Единственным, который сегодня он ещё потрогает, ибо я пас. Хватит морочить себе голову. И так заигралась, что чуть самолично не продалась. Ради долбанного пари. Возвращение в реальность даётся болезненно и безжалостно. Это хорошо. Ничего нет эффективнее невидимой оплеухи.
Туалета не нахожу, он явно не в этой части здания, поэтому ограничиваюсь тем, что откапываю раритетное зеркало в одном из малых залов, строившихся, по всей видимости, как проходной двор, судя по наличии сразу четырёх выходов.
Лучше не смотреть в отражение. Ладно губы, но я сама-то... ужас. Встрёпанная, раскрасневшаяся, глаза чумные. И сердце долбит как бешеное: тыдыщ-тыдыщ. Грудная клетка ходуном ходит, а на бедре ещё теплятся фантомные прикосновения. С ума сойти. Давно меня так не накрывало.
