— Проваливай, пока тебя не хватились, — брезгливо отстраняюсь, но вкрадчивыми медленными шажками Альберт всё напирает и напирает.
— Беспокоишься за меня?
— Хочу как можно скорее избавиться от твоего общества.
— Чем же я тебе так не мил?
— Не мил? Уважаемый, ты мне омерзителен.
— Так давай это исправим. Уверяю, я смогу добиться твоего расположения.
— Предпочитаю засунуть голову в духовку и включить газ.
— Зря. У тебя предвзятое отношение, Кристи. Я ведь никогда не делал тебе ничего плохого.
Ничего плохого? Ну да. Кроме нескончаемых домогательств и ушата дерьма про меня, что он скормил маман. Обиделся как-то на очередной отказ и решил проучить, изящно извратив правду. Да так, что от лжи её было не отличить.
Мать и не отличила. За мной всегда водились грешки самого различного характера, включая и некую толику беспутства, так что Альберту она поверила безоговорочно. То была последняя капля, переросшая в грандиозный скандал после которого я и сбежала.
— Ты жалкий никчёмный альфонишка, который ничего не стоит. Таких надо гнать взашей и лиш... — конец предложения обрывается вскриком. Моим вскриком, когда Альберт заряжает мне пощёчину. Такую, что челюсть щёлкает, а в ушах начинает звенеть.
Мгновение застывает в зале, превращаясь в терпкую желейную массу. Стараюсь держаться особняком, хватаясь за пылающую щеку, но скулы предательски подрагивают, а на глазах наворачиваются слёзы. Не столько от боли, сколько от унижения. Я в жизни своей получала по лицу лишь однажды. От матери. И то, по его милости.
— Прости. Ты вынудила, — Альберт вроде бы спокоен, но я улавливаю испуг. Он тоже не ожидал, что потеряет контроль.
— Вот ты где? — вздрагиваю от знакомого голоса. Волков жизнерадостно вылетает к нам из-за угла. — А я тебя везде ищу. Что с лицом? Зубы болят?
Поспешно отнимаю ладонь, делая вид, что ничего не произошло.
— Пломба, наверное, отлетела.
— Надо, значит, лечить. Поехали.
— Куда?
— Домой отвезу. Только ща, ван сек, одно незаконченное дело закончу, — подмигивает мне Денис и... с разворота врезает Альберту. Ещё раз, и ещё. Резко, точечно, без перерыва. Один в морду и два в солнечное сплетение, вынуждая того сложиться пополам. Первый удар прилетает точно в нос. Клянусь, я слышу хруст. И яростный скулящий вой.
— Гнида, ты хоть понимаешь, что я с тобой сделаю? — орёт Альберт, практически валяясь на полу с окровавленной физиономией.
— Давай, удиви меня, — Волков мрачнеет. От напускного раздолбайства не остаётся и следа. — Поднимай трусливый зад и дай отпор. Или только девушек бить духу хватает?
Какой там. Лежит. И не встанет. Такие слишком боятся боли. А тут ещё на писклявые вопли сбегается обслуга и пара охранников. Ну всё, сейчас начнутся разборки.
— Идём, — хватаю Дениса за руку. — Пошли же.
Поздно.
— Не выпускайте их! — верещит Альберт, но секьюрити, двухметровые амбалы из частного охранного предприятия, и без него догадываются, что делать.
— Орёшь как девчонка. У тебя яйца-то есть? Или там как у игрушечных кенов? — ядовито усмехается Волков, жестом давая понять охране, что никуда не собирается. — Здесь мы, здесь. Не сбегаем. Что там надо, чистосердечное накатать?
— Разберёмся. Пройдёмте, пожалуйста, с нами, — хоть и вежливо, но всё же велят нам. Понимают, с кем имеют дело и что лучше не нарываться. Мы ж не шпана с улицы. Всего один звонок может поломать много судеб. — Позовите медперсонал. Необходимо оказать первую помощь, — это уже говорят в рацию.
