Волкова сейчас испепелит меня взглядом.
— Я не собираюсь с тобой спорить. И оставаться тут тоже не собираюсь, — говорит тихо, но, как показывает практика, именно тихих надо бояться больше всего. Так же тихо они могут и топорик тебе между лопаток всадить.
— Да чего ж ты такая упрямая?! — раздражения в голосе получается больше, чем планировалось. — Устрой себе выходные. Перезагрузись. Неужели самой не хочется себя побаловать? Здесь есть СПА, массаж, солярий, маникюр и этот... как его там? Для ног который. Всё за мой счёт. Это ж ваш бабский рай, разве нет? Что тебя не устраивает?
— За удовольствия надо платить. Тем более когда они оплачены другими.
Во блин, загнула. Долго придумывала или это её так от бедной жизни плющит?
— Да не буду я до тебя домогаться. Слово даю. Хочешь, на мизинчиках поклянусь?
— И смысл тогда так изгаляться?
А-а-а. Она порой меня так бесит. Скажи "спасибо" и просто чеши пилить свои ядовитые ноготки! Разве это сложно?
— Тебя порадовать, бестолочь! Твоя жизнь сплошное дерьмо, так дай возможность сделать её хоть немного приятней. Безвозмездно, — не, правда. Я, конечно, знал, что там адовый гадюшник, но чтоб до такой степени. Мать меркантильная истеричка, отец просто конченый. Ещё и это... чмо, которое непонятно из какой помойки вылезло. — Короче, поступай как знаешь. Я тут перед ней распинаюсь, ношусь как с писаной торбой, а меня ещё и мордой тыкают.
Наконец-то. Вижу мимолётное чувство вины, волной прокатившееся по кукольному личику.
— Брось. Мы ведь оба понимаем, для чего ты это делаешь.
Опять двадцать пять? Снова всё к сексу привязывается? А, не. Она, наверное, о споре. Но спор-то на секс. Ок. Согласен. Повод веский, даёт право сомневаться. И я бы даже принял его как аргумент, если бы самолично не видел, что она и сама уже не против продолжения с десертом. Вот только артачится из чистой вредности.
Будто я не чувствовал как у неё крышу снесло во время поцелуя. Я ведь мальчик большой, ложных иллюзий не питаю и понимаю, что это реакция не конкретно на меня, а на тактильную близость в принципе. Ей тупо нужен человек, желательно мужского пола, который поможет снять накопившееся напряжение. Так почему бы им не стать мне? Чем я плох? И ей хорошо, и я свою малышку сберегу. Жуку мне её отдавать не очень хочется.
— Ладно, давай знаешь как сделаем? — медленно и очень осторожно, словно занозу из лапы льва достаю, забираю у неё телефон. — Ты иди в душ, поигнорируй меня там, позлись, обложи матом, если легче станет, а я пока организую ужин. Идёт? Давай просто попробуем поймать волну и обойтись без расцарапанных лиц? Не получится, отвезу я тебя домой. По первому требованию. Добро?
Предложение ожидаемо встречают без энтузиазма. Понимаю, что сравнение попахивает тавтологией, но Волкова смотрит на меня как волчица на скачущего поблизости тушканчика. Которого жрать как бы и не хочется, но бесит надоедливая блоха так, что не грех и психануть.
Она смотрит на меня.
Я на неё.
Любопытное наблюдение, которое замечаю лишь сейчас, спустя годы знакомства, глаза у Кристины презанятные: большие, чуть ассиметричные, с разрезом, награждающим хозяйку постоянным хитрым прищуром. И цвет подстать: неопределённый. То ли серый, то ли голубой, то ли вообще в изумрудный уходит. А она их ещё и подкрасила сегодня, только добавив выразительности.
Да и в целом выглядит Волкова сегодня бомбически. С переизбытком образа закоренелой стервы, конечно, что мне в ней никогда не нравилось, но однозначно сексуально. Не оправдываю этого дрыща... как его там? Альберт? Но понять его хотелки могу. Сложно устоять.
