Пабло Пикассо. Кубизм. Маленькие рассказы о большом успехе - страница 5

Но только импрессионистами его интересы не ограничились. Он увлекся искусством финикийцев и древних египтян, японской гравюрой и готической скульптурой. Его любопытству не было предела.

И снова – доступные женщины, пьяные разговоры с друзьями за полночь, недели без крошки хлеба во рту. И… опиум. Его в те годы в Париже было сколько угодно. Что говорить об опиуме – в аптеках свободно продавался кокаин, открытый, кстати, Зигмундом Фрейдом и им же возведенный в ранг лекарства.

Работать удавалось урывками. Художественное творчество требует хоть каких-то средств – если ни на мастерскую, так на краски и холсты. Но в этот период Пикассо не удалось продать свои картины. Он сидел без гроша в кармане и потихоньку опускался. Спасением казались наркотики. Никогда не сторонившийся доброго вина (все же испанец по рождению, а испанцы в вине толк знают), Пикассо быстро переключился на наркотическое опьянение, не считая его опасным – как не считал опасным и «благородный алкоголь».

Отрезвление произошло в один момент. Однажды утром он постучался в соседнюю комнату, где жил его лучший друг Касагемас. Дверь была не заперта. Пикассо вошел в комнату. Карлос лежал на неразобранной кровати, разбросав руки в стороны. Рядом валялся маленький револьвер. Карлос Касагемас был мертв…

Позже выяснилось, что причиной самоубийства стала наркотическая ломка.

Потрясение Пикассо было столь велико, что он тут же оставил увлечение опиумом и больше к наркотикам никогда не возвращался. Смерть друга перевернула жизнь Пабло. Прожив два года в Париже, он признал свое поражение и вернулся в Барселону.

Жизнерадостный, темпераментный, беспокойный, бурлящий веселой энергией Пабло Пикассо вдруг превратился в задумчивого меланхолика. Смерть друга – красавца, талантливого, но так и не состоявшегося художника Карлоса Касагемаса – заставила задуматься о смысле жизни и Пикассо. От былой жизнерадостности не осталось и следа. Остались лишь вопросы – зачем живешь, для чего живешь, для кого работаешь…

Больные, тревожащие, рвущие сердце вопросы. И осознание скоротечности жизни. И чувство собственного бессилия в стремлении сохранить родных и друзей. И – отчаяние.

Эти тяжкие размышления – прямая дорога к кризису. И он не заставил себя ждать. На автопортрете 1901 года на нас смотрит бледный человек с бесконечно усталыми глазами. Внезапно повзрослевший – словно ему не двадцать два, а сорок два. И этот пронзительный ультрамариновый фон, переходящий из картины в картину. Он и даст название этому периоду творчества Пабло Пикассо.

Сколько ни смотришь картин этого периода – а они разные, очень разные – всюду видишь вот эти усталые глаза. Но в них не только усталость. В них тревога. И вопрос. Куда идет жизнь? Что с нами будет? И… неужели все совершенно безнадежно?

Депрессия, упадок сил, печальная задумчивость. Краски смерти… Так рисовали загробный мир древние, окрашивая потусторонний мир холодным голубым цветом. Замогильная эстетика. И это у жизнелюбивого Пикассо.

Вероятно, именно в этот период, уже перебравшись в Барселону в свою прежнюю мастерскую, Пикассо размышлял над великой тайной смерти. Это глубокое переосмысление бытия, первое в его еще совсем короткой жизни, даст пищу для множества работ «голубого периода».

Сам Пикассо называл голубой «цветом всех цветов». И речь не просто о причуде гения. В этой фразе заключен глубокий смысл. На голубом фоне смерти яркими красками Пикассо рисует жизнь. В приглушенной гамме – угасающую, неверную, балансирующую на грани. Яркими и сочными – торжествующую, побеждающую смерть (но не в этот период, позже). Голубой цвет для Пикассо цвет отрезвления, цвет реальной жизни, цвет разума, а не чувства. На контрасте голубого и розового написаны лучшие полотна художника. Это сочетание останется и в период увлечения кубизмом.