Падение с яблони. Том 2 - страница 10

– Все равно у меня ничего с ней не выйдет. Ну шо это такое?! Два раза встретились, даже не побазарили как следует… Не, пацаны, это точно – ни хрена у нас не выгорит!

Я попытался вселить в него дух.

– Вова, я вообще не знаю, кто меня там ждет! Ну и что? В любом случае побухаем!

– Не, все это дохлый номер! Мне никогда с этими кошелками не везло. Да, если честно, Лена мне не очень…

– Слушай ты, мерин ушатый! – возмутился наконец Харьковский. – Надо было тебе дать бутылку, чтобы ты свалил! А мы бы взяли Мендюхана!

И Дешевый заткнулся.

Мы прибыли к дому на 27-м переулке. Марина уже крутилась у ворот и высматривала нас.

Она была с обалденной прической. Вообще, Марина Бисюхина очень женственная девочка, даже слишком для нашей бурсы. Не зря, видимо, Галя считает ее стервой. Марина раньше подруг поняла свое предназначение. И теперь все творческие способности отдает своей внешности. Я над картинами так вдохновенно не работаю, как она над своим лицом. Ее лицо – целая палитра красок, причем уложенных мастерски. Ей бы зубки еще поровней – и к краскам добавилась бы ослепительная улыбка.

Марина попросила подождать минут десять, пока девочки соберутся. И скрылась за высоким зеленым забором.

У Дешевого опять началось недержание.

– Тебе хорошо, – сказал он Харьковскому. – Тебе осталось только не полениться раздеть ее да отжарить. А тут не знаешь, с какой стороны заходить… Как набычится эта Лена!.. Ну шо я с ней буду? О чем разговаривать?

– Ты тока сам не набычься, – очень дельно посоветовал Харьковский.

Во мне тоже зацарапалось что-то дешевенькое. Но я оставался спокоен. Все мысли и чувства были зажаты в крепкий кулак, которым руководило простое любопытство и здоровый половой интерес. И прежде чем показались наши красавицы, я еще успел успокоить Дешевого, напомнив ему про Мендюхана.

Наконец зеленая калитка распахнулась, и вместе с ароматом духов одна за одной выплыли три женщины. Выплыли к нам. Так приятно было это осознавать, что в голове возникло легкое головокружение.

Ничего подобного не возникало в бурсе, когда десятки раз я сталкивался и с Мариной, и с Леной. Возможно, это было влияние той, третьей, низкорослой, незнакомой, которая вышла последней и скромно стала позади Марины.

– Вот, знакомьтесь, – сказала Марина. – Это Люба Матвеева, наша подруга.

Люба почему-то втянула голову в плечи и поочередно взглянула на всех нас, видимо, отыскивая своего предназначенного. И я не заметил, чтобы она хоть как-то выделила меня. Может, потому что было достаточно темно и я не мог хорошо видеть ее глаза. Тем не менее кошачьим зрением я совершенно точно определил степень ее симпатичности. Выше средней.

Первым к Любе подскочил Дешевый.

– Очень приятно!.. Меня зовут Владимир Александрович.

И схватил своими граблями ее ручку и стал трясти. Так что у Любы даже вытянулась шея.

Затем его сменил Харьковский. Захватив ту же ручку и так же тряхнув ее, представился:

– Вячеслав Иванович Харьковский!

Мне выпендриваться не хотелось. И я остался в стороне. Когда же все взоры обратились ко мне, я очень просто сказал:

– Трималхион Бонавентурович Перепатякин.

– Это Леша Соболевский. Он шутит, – поспешила внести ясность Марина.

– Алексей Васильевич, – добавил к чему-то Дешевый.

– О боже! – отозвалась Люба. – Я думала, вы окажетесь проще.

– Можно и попроще, – зацепился Дешевый. Но, не сообразив ничего проще, тут же замолк.