Падения Иерусалимов - страница 12

Охваченный ужасом Седекия попытался развернуть скакуна. В его голове еще теплилась надежда на спасение. Но, услышав очередной крик сына, он успокоил животное. Терзаемый вечными сомнениями царь в этот самый момент наконец обрел покой. Он окинул уставшим взглядом песчаные холмы с каменными вкраплениями, обдуваемые легким утренним ветерком, и голубое безоблачное небо. Его нога больше не болела. Конь затих в ожидании очередной команды от хозяина. В голове Седекии тоже наступила тишина. И лишь гулкое биение сердца отдавалось в висках. Переведя свой взор на сына, царь горько улыбнулся и медленно оголил меч. Конь нервно заржал, услышав до боли знакомый и не предвещающий ничего хорошего шелест металла о кожаные ножны, мотнул головой и начал бить копытом, готовясь к рывку. Подняв глаза в небо, царь закричал, посылая в мыслях проклятия Богу. Богу, в которого он без сомнения и искренне верил. Богу, который его предал. Богу, которого он сейчас ненавидел и любил всем сердцем.

Оскалив зубы в хищной ухмылке, Седекия отвел меч в сторону. Так было легче наносить режущие удары. Направив коня в сторону неприятеля, царь крепче обхватил ногами его круп. Так удобнее балансировать телом и уворачиваться от ударов врага. И, набрав скорость, он отпустил поводья. Так проще падать на землю, если враг окажется проворнее.

Растянув рот в хищной улыбке, оголившей кривые зубы, вавилонский всадник отпустил копье, и тело Баруха рухнуло на камни, подняв густые клубы пыли. Достав меч, халдей ударил плоской частью клинка одинокую кобылицу телохранителя, и лошадь шарахнулась в сторону. Остальные воины разъехались в разные стороны, образуя широкий полукруг и отрезая возможные пути для бегства. В нескольких шагах от неприятеля, когда Седекия занес меч для удара, конь под ним вздрогнул и, ревя от боли, начал заваливаться. Уже в падении ошеломленный царь увидел торчащее между ребер скакуна копье, пущенное одним из воинов. Голова взорвалась шумом и искрами от сильного удара о землю. Левый бок обожгло от сдирающих кожу мелких камней и песка. Он слышал хруст ломающихся костей и вылетающих суставов от безумной карусели падения. Глаза колола смесь слез и пыли. Лежа на спине в уже нагретом солнцем песке, Седекия слышал предсмертный натужный вой коня, который через несколько мгновений затих от врезавшегося в самое сердце медного наконечника стрелы. Еще некоторое время туша молча била конечностями о землю, пока не наступила тишина. Потом царь услышал приближающийся скрип песка под ногами. С трудом открыв глаза, он увидел перед собой халдея, занесшего над ним меч, который через мгновение ударом тупой рукояти отправил Седекию в забытье.

Пробираясь сквозь душные, покрытые мраком, сырые коридоры дворца, Седекия шел на брезжащий впереди свет. Потные ладони скользили по холодным стенам, а под ногами скрипел песок. Он шел на смех. Детский чистый и заливистый смех. Не опороченный грязными мыслями и не отягощенный злыми деяниями, искренний. Ослепительные лучи солнца заставили зажмуриться. Сквозь пелену Седекия увидел своих детей, бегающих вокруг фонтана. Шум воды заглушал их голоса, но был не в силах одолеть их совсем. На краю огромного, наполненного водою круга сидела его жена. Царь не видел лица, но он безошибочно узнал ее по изящному изгибу спины. По черным длинным густым кудрям. Она была молода. В ее волосах еще не затаилась седая старость, тянущая узкие женские плечи к земле. Услышав шаги позади, она обернулась, заставив царя остановиться нежным взглядом пронзительных карих глаз. Ее ласковая улыбка снова разбудила в Седекии дремлющие до этого момента чувства, о которых он уже начал забывать. Девушка встала и, протянув руку возлюбленному, поманила к себе. На слабо гнущихся ногах Седекия побрел навстречу своей любви. Каждый шаг, сокращающий расстояние между ними, придавал сил. Его сухие потрескавшиеся губы шептали ее имя, а истерзанное засушливым воздухом лицо разгоняло морщины.