Падения Иерусалимов - страница 13

«Вот он – покой!» – подумал царь. Покой и мир, к которому он так долго шел. Желая лучшего всем, он совсем позабыл о себе, о своей семье, о своих близких. Думая о свободе, он и не заметил, как еще сильнее сжимал кандалами свое сердце. И силы, и воля его все это время питались любовью. Любовью к жене и детям. Но не к Богу. Ведь Богу не обязательно быть всемогущим, ибо каким бы великим он ни был, для каждого человека Бог есть тот, кого он любит.

Нежная рука, украшенная тонкими золотыми браслетами, окунула чашу в воду. Боясь прикоснуться к женщине, Седекия не верил в происходящее. Она протянула царю воды, чтобы тот мог утолить обжигающую внутренности жажду. Маленькие сыновья, прекратив игру, внимательно наблюдали за отцом.

– Слишком рано, царь, – прошептала девушка и плеснула в лицо Седекии воду из чаши.

– Слишком рано, царь. Твое время еще не пришло, – поливая лицо Седекии водой из походного тюка, приговаривал халдейский воин. Зловонное дыхание из его гниющего рта вырвало царя из беспамятства и теплых грез. Вавилонянин сидел рядом. Его меч был воткнут в песок и служил своеобразной опорой для локтя. Сделав пару глубоких глотков, он вылил остатки воды на лицо Седекии, смывая вновь проступившую из рассеченной головы кровь. Второй халдей неподалеку рассматривал играющие разными цветами на солнце драгоценные камни колец, снятых с руки пленника. Седекия медленно, превозмогая боль, открыл глаза и, уронив голову на бок, сквозь кровавую пелену увидел рыдающего сына, тщетно пытавшегося вызволить израненную мать из-под обломков. Женщина смотрела в небо и судорожно глотала воздух, исторгая будоражащий хрип. Поморщившись, воин убрал драгоценные трофеи в поясной мешок и направился к груде останков перевернутой повозки с мечом в руках. Он уверенными и тяжелыми шагами неотвратимо приближался к беззащитной царской семье. Его лицо было растянуто хищной улыбкой. Седекия ее не видел, но был уверен, что халдей в этот момент улыбался. Они всегда улыбаются, когда хотят лишить человека жизни или причинить ему боль. От этого они действительно получают удовольствие, скрывать которое не имеет смысла и тем более надобности. Воинственная империя всегда будет нуждаться в жестоких воинах. И не перестанет растить беспощадных убийц с искаженным чувством прекрасного и извращенным понятием милосердной жалости.

Увидев приближающегося врага, плачущий рядом с матерью юноша схватил первый попавшийся под руку огрызок деревянного борта повозки и с криком кинулся навстречу. Коротко шагнув вправо и потом резко качнув свое тело в противоположную сторону, халдей увернулся от разрывающего воздух деревянного куска. Пролетев мимо, мальчик споткнулся о грамотно выставленную ногу воина, который сразу нанес молниеносный удар огромным кулаком в затылок уже падающего принца. Седекия зажмурился, чтобы не видеть, как тело сына врезается в землю, царапаясь об острые камни. Солдат секунду нависал над лежащим без чувств юношей. Пару раз пнул его в ребра и, удовлетворенно кивнув, вальяжно побрел в сторону умирающей царицы.

– Ну что? – спросил сидящий перед царем наемник.

– Красивая, – ответил второй. Он поставил ногу на перевернутую повозку, под которой глотала последние капли воздуха женщина. Склонив голову на бок, вавилонянин прикидывал, сколько времени будет теплиться жизнь в несчастной. Хватит ли его, чтобы овладеть ею? Но скоро отмел эти мысли из-за лишней возни с обломками. В городе их ждет добыча и моложе, и целее. Зачем же зря расходовать свои силы? Они пригодятся ночью, и на следующий день, и в ночь после. И далее, далее, пока не останется в проклятом городе ни одного целого тела, не тронутого грубыми руками завоевателей.