Падения Иерусалимов - страница 19

– Наконец-то домой…

За спиной сквозь надрывный визг ослепленного пленника послышался голос Невузарадана:

– Что делать с городом, повелитель?

Навуходоносор хлестнул коней и отрешенно бросил через плечо:

– Разрушьте на камни. Пусть он останется в моей памяти как…

***

– Красивый город, – профессор мечтательно смотрел в окно. – Не находите?

Мальчик последовал примеру старика и с любопытством рассматривал городские детали за стеклом.

– Да, – согласился он. – Что-то в нем есть.

– Что-то? – удивился профессор. – Этот город подобен птице феникс. Он разрушался множество раз и несмотря ни на что возрождался из пепла. Что-то… Вы слишком молоды, чтобы понять это.

– По мне, так этот город являет собой истинное отражение человеческой сущности, – равнодушно возразил ребенок. – Стоит жителям его предаться страстям и пасть во тьму, наказание себя ждать не заставит.

Ошарашенный старик долгое время сверлил взглядом мальчика.

– Кто вас подослал? Поймите меня правильно: столь опасные угрозы из уст ребенка звучат крайне неестественно и вряд ли будут восприниматься мною всерьез. И раз уж мы пришли к выводу, что эти запугивания не несут для меня никакой опасности, я волен заключить, что за вашей спиной стоит кто-то, кто решил грубо подшутить или еще хуже, действительно желает причинить мне вред.

– Боюсь, вы меня неправильно поняли, – невозмутимо произнес мальчик.

– Тогда зачем вы здесь и к чему эти устрашения?

– Устрашения? Нет… скорее, констатация.

– То есть, по-вашему, я умру?

– Увы.

– Что мешает мне просто выставить вас отсюда?

– Тогда вы не получите ответы на вопросы.

– Вопросы?

– Кто я? Как вы умрете? И зачем я здесь?

– И зачем же вы здесь?

– Раскаяние.

– Вы дерзки не по годам, – рассмеялся профессор. – И все же я вас где-то видел. Ума не приложу, где?

– Уверен, вы вспомните. Пока будете вести свой рассказ.

– С какой стати? – усмехнулся профессор.

– Слышите? – ребенок посмотрел в окно. Вдоль улиц, растворяясь в городском гомоне и щебете птиц, через громкоговорители разносился раскатистый призыв на молитву. – Как символично, не находите?

– Что вы хотите услышать?

– Историю вашей жизни.

– И это поможет мне узнать, кто вы и как я умру?

– Совершенно верно, – улыбнулся мальчик. – Ну же, профессор, ведь вам так любопытно.

Обещаю, это не займет много времени. Все ответы вы получите раньше, чем отзвучит азан^>6. А потом мы с вами помолимся, если пожелаете.

– Родители вас не хватятся? Я бы на их месте уже бил тревогу.

– Можете не беспокоиться.

– Ну что ж, давайте поиграем в вашу игру. Хоть какое-то разнообразие в моих унылых буднях, – профессор вздохнул, аккуратно снял очки, неторопливо покопался во внутреннем кармане в поисках платка. Погрузившись в воспоминания и тщательно натирая линзы, продолжил.

I

– Я рос в любящей семье. В нашем доме под Варшавой царили мир и гармония. Отец каждое утро уходил работать на ферму к польскому сыроделу, и мы с матерью оставались на весь день вдвоем. Я пропадал все время на улице. Гулял в саду, ходил к реке и бегал за бабочками. В общем, у меня было обычное беззаботное детство. Во всех еврейских семьях нашего городка было по несколько детей, но у моих родителей я был единственным. Видимо, так было угодно Богу. Теперь, по прошествии стольких лет, я понимаю, почему. Но тогда я просил у родителей братика или сестренку, чтобы нескучно было гулять. Они смеялись и приговаривали, что им хватает и меня, с такой-то энергией. Да, я был ужасным непоседой. Порой бывало, я забредал так далеко, что не мог найти дорогу домой. Так и стоял посреди леса или какого-нибудь поля. Отец всегда меня находил. Он как будто чувствовал, в какую сторону нужно идти. Он говорил мне: «Если потеряешься и не будешь знать, в какой стороне твой дом, оставайся на месте и жди. Я всегда тебя найду, как бы далеко ты ни забрался».