Она заканчивает рассказом о том, как один из серафимов прикоснулся к губам Исаии раскаленным углем и произнес: «Вот, этим касаюсь уст твоих, и беззаконие твое удалено от тебя, и грех твой очищен».
Я расслабляюсь в кресле, полагая, что эта странная лекция с чтением закончилась, но тут мой взгляд падает на середину стола, где над одной из больших свечей действительно нагреваются угли. О нет.
– Разве ты не обещала, что это будет небольно? – спрашиваю я с любезной гримасой.
– Больно тебе не будет. Обещаю, – говорит она своим ангельским голоском и ободряюще мне улыбается.
Я не нахожу в себе мужества на такой поступок. Нет во мне решимости спокойно прижать к губам раскаленный уголь.
Серра игнорирует мой нерешительный взгляд, встает и берет кусок угля. Ну что ж, из нас двоих хотя бы она уверена, что это на самом деле не причинит мне боли. Но ведь она должна знать, она один из ангелов, о которых говорится в этой книге.
– Доверься мне, Навиен, – шепчет она, и я киваю.
Что может произойти в худшем случае? Она меня обожжет, но боль будет недолгой, ведь потом она же меня и исцелит. Даже неплохо, если она начнет испытывать угрызения совести и постарается загладить вину.
Когда уголь с шипением касается моих губ, я не чувствую боли. Наоборот. Как будто что-то проникает мне в грудь и снимает всю тяжесть. Единственное, что остается, – это чувство вины из-за моих нынешних поступков. Что я использую ангелов и обманываю их. И все это только ради того, чтобы Лиран и его люди смогли сюда проникнуть.
Серра медленно отрывает кусок угля от моих губ и, явно довольная, опускается на свое место. Прежде чем повисшая тишина становится неуютной, Марви щелкает пальцами, и на столе появляются полные еды миски и тарелки. Здесь бесчисленное множество овощей и фруктов, которые я никогда раньше не пробовала. Слышится приглушенное бормотание сидящих за столом, но со мной никто не заговаривает. В какой-то момент они все постепенно удаляются, остаемся только мы с Марви.
– Здесь всегда так? – задумчиво спрашиваю я, пытаясь наколоть на вилку один особенно непослушный кусочек какого-то зеленого фрукта.
– Что именно ты имеешь в виду?
Марви спокойно скрещивает руки перед собой на столе.
– Что нет общих разговоров за ужином, – уточняю я.
– Нет. Сейчас так было из-за тебя.
– Из-за меня? – Я смотрю на него с удивлением.
– Да, они, наверное, слегка нервничали и не знали, о чем тебя можно или нельзя спрашивать, поэтому немного поговорили между собой и быстро ушли. Как правило, такие вечера проходят иначе: мы мирно разговариваем до тех пор, пока не возникает острая тема. А потом мы часами ее обсуждаем и спорим, откупориваются бутылки, наши дискуссии могут длиться очень долго. Обычно до поздней ночи.
– Бутылки? Ангелы употребляют алкоголь? Разве вы не можете свалиться с неба в полете, если напьетесь?
Он смеется хрипловатым низким смехом. И этот смех кажется мне более знакомым, чем должно быть. Ведь у Лирана наверняка были веские причины стереть мои воспоминания.
В глубине души я себя ругаю. Я действительно такая? Вернее… я по-прежнему такая? Настолько покорная?
– Мы почти не летаем. – Он говорит так, будто это причиняет ему боль.
– Почему? И где, собственно, ваши… крылья?
– Их не видно. Тебе… не видно.
– Мне? – переспрашиваю я, но тут же понимаю почему.
Не видно, потому что я демон.
На сердце у меня становится тяжело.
