И случилось-то это метрах в ста от дома. Кто-то из соседских детей прибежал и сказал его матери: «Ваш Саша избитый лежит».
Когда Десантника принесли домой и отмыли от ошметков грязи, кожаной куртки на нем уже не было.
Каждый второй пострадавший попадает в неотложку ночью. Скольких из них привозят в пьяном виде, не знает никто, статистика не ведется. «Больным, поступившим в клинику в нетрезвом состоянии, больничный лист не выдается», Это цитата из правил медучреждения. У Десантника стоит такая отметка в истории болезни, и ему теперь дадут не больничный лист, а справку. И это известие Десантник выдержал стоически, как очередной удар в полосе невезения. Мало того, что избили, челюсть сломали, куртку украли, так еще и неоплачиваемую справку дадут.
Десантник упорно надеялся на изменение обстоятельств, на появление жизненного просвета, на то, что он преодолеет эту несчастную полосу, вырвется из капкана. И вроде бы все у него уже шло нормально. Ему поставили шины сразу же, ночью. Поместили к челюстным, и он начал тягостный отсчет дней. На жестокое правило он нисколько не обиделся, сказал, что ему и этой паршивой справки хватит. Горячился.
Навестили ребята с завода, сообщили, что украденную куртку уже нашли и принесли домой. Мимо ушей пропустил это известие. Все равно решил на другой завод перейти. Как он теперь будет людям в глаза смотреть? Без году неделя на предприятии, а уже напился и подрался. «Алкаш», – так и запишем в трудовой книжке. Нечего надеяться на снисхождение товарищеского суда.
Но одна мысль свербила в черепной коробке, не давала покоя, изводила Десантника. «Как бы рассчитаться с негодяями?» День и ночь он оплачивал долги, мысленно мстил, изобретая ситуации. И поведал Бокосеру о своих обидчиках. Он клялся их найти. И не сомневался в своей силе. Говорил, что отыскать их будет труднее, чем отомстить.
Невеста его приходила регулярно, отпаивала соками и бульонами, как сына. И Десантник даже обижался на нее за чрезмерную заботливость, чувствуя плохо скрываемые, ехидные ухмылки челюстных. Нервничал, дергался, думая, что из-за теплой опеки невесты его начнут принимать за маменькиного сыночка. Циничный зэк с угловой койки даже обмолвился, что, если бы о нем кто-нибудь так заботился, он бы, не задумываясь, женился.
О своей поломанной челюсти Десантник мало беспокоился, считая, что на нем, как на собаке, все молниесно заживает: «Да, что там 16 дней. Быстро пролетят. Зарастет-затянется».
И вдруг этот чертов профессорский обход в Понедельник. Десантника отправили на рентген, и он недоумевал, как Профессор умудряется ставить диагнозы: то ли интуиция, то ли нечистая сила. У Десантника начиналось загноение мест перелома, но он больше досадовал на злополучный профессорский обход, чем на надоевший недуг.
А последовавший за рентгеном приговор был суров: рвать пять зубов. В страшном сне привидится – не проснешься. Никаких наркозов, никаких уколов. Даже времени на аутотренинг не дали. Зубы рвут в любой день. Десантнику рвали все пять сразу.
В принципе это не супер-мужчина. Без мощных бицепсов, среднего роста. Заурядный мужик, на которого симпатичная женщина даже бы и не взглянула. Разве что ухмыльнулась бы, заметив небесно-голубые, по-детски невинные, блюдца-глаза. Он отличался такой же детской доверчивостью. Его и самцом-то не назовешь. В нем мало грубого, самодовольного начала. Слишком мало от зверя. В палате челюстных Десантника уважали за непревзойденную стойкость, но в силу своей наивности он служил объектом постоянных насмешек. Общественное мнение, выявив его качество «не обижать мухи», эксплуатировало эту черту его характера в корыстных целях. Нужен же повод для развлечения.
