В тот вечер она не ужинала, не смотрела ничего по телевизору, не прочла ни страницы, а, свернувшись калачиком на постели, погрузилась в глубокие раздумья.
«Какие все-таки глупые эти мужчины, – поражалась про себя, – и как порой чувства вытесняют у них ум».
– Бессовестная! Как тебе не стыдно! – раздались вдруг в ее адрес брань и ругань по мобильнику. – Он ведь так ждал и надеялся ещё раз увидеть тебя перед отъездом, а ты… хоть бы позвонила по телефону…
– Прости, сестричка, не смогла, – извинилась Нино.
– Извиняйся перед ним, перед отцом, когда ещё увидишь его. Будто бы не знаешь, какая проблема сейчас с визами, приездами и отъездами в Россию. Он там на нас пашет, а мы даже проводить его толком не можем и не желаем, – разволновалась в трубку сестра Нино.
– Ну почему же? Были же вы там с мамой, – возразила Нино.
– С мамой! Видела бы ты, какую она ему истерику закатила, буквально на ходу обвинила в том, что он будто бы завел там себе кого-то и потому и не думает возвращаться, – пуще разнервничался голос по телефону.
– О Боже! – воскликнула вполголоса Нино. – Как она сейчас?
– Кто?
– Мама!
– Спит!
– Ну ладно, завтра я зайду к вам, – пообещала Нино, отключая мобильник.
– Сандро, ты что, белены объелся? Забыл, где должен был быть сегодня, кретин? – обрушилась вдруг на него из мобильника суровая мужская брань: – Придурок, ты ведь все завалил, не понимаешь, что ли? Они нас из дела выкинули из-за того, что ты не пришел на встречу.
– Но вы же там были? – попробовал оправдаться Сандро.
– Козел, да они без тебя с нами и разговаривать не стали, ты ведь обещал прийти, – недоумевал теребящий его нервишки голос.
– Обещал, но не смог, – виновато проронил Александр.
– Что же могло быть более важное, безотлагательное? – крикливо возмущался в мобильнике голос. – Я, скажем, для тебя уже не существую, ты подвел нас всех, из-за тебя мы все потеряли хорошую работу, сиди теперь себе один, грызи свои любимые семечки да изобретай, я еще посмотрю, как ты на них проживешь.
Голос резко оборвался.
Только со временем Сандро начал осознавать трагические для его дела последствия проведенного им неожиданного вечера с Нино.
– Главное не война, а маневры, – успокоил он себя на ходу и, подняв воротник легкой куртки, попытался укрыться под ним от попутного ветра в спину.
«Странно, – вспомнил он вдруг, – но когда мы шли к Нино в противоположном направлении, ветер тоже дул нам в спину. Стало быть… стало быть… что?» – задумался он на мгновение.
Стало быть, стало быть… и ответ ему успела подсказать слышанная им однажды у Нино известная певица Ирина Аллегрова, певшая из музыкального киоска метрополитена: «…Но не было измен, лишь ветер перемен… колышет в доме занавески».
«Точно, во всем виноват ветер перемен!» – заключил он про себя, лихорадочно шаря по карманам в поисках красного жетона метро.
«Ветер перемен… так часто дует он в мыслях и пожеланиях женщины! Как часто порой меняется вдруг насовсем, на абсолютно противоположное направление, их отношение к тем мужчинам, от которых они, пусть даже в самых малых дозах, почувствуют переход от чисто дружеских отношений, какими бы они сильными ни были, к отношениям претендентов на их руку.
Какая непреодолимая грань и стена воздвигается ими между понятиями “друг” и “жених” в одном и том же мужчине и как жестоко и хладнокровно порой они могут порвать окончательно и бесповоротно даже с самым лучшим другом, пожелавшим вдруг попытать счастье и оказаться избранником, – поражался Александр. – Как быстро все меняется в жизни».
