– Пасиба, – пробормотал рабочий.
В кузов забрались еще два десятка пострадавших, Вальдо сел в кабину и завел мотор. Грегорио прижал свой грузовик к обочине, чтобы машины смогли разъехаться.
Оставшийся путь прошел в молчании.
На делянке Килиан следовал по пятам за своим напарником между рядами какао, вычищая лишние побеги с помощью мачете. Никто ему ничего не объяснял – он просто копировал действия других. Рабочие затянули монотонную мелодию, и Килиан обнаружил, что пение помогает справляться – было такое чувство, что кто-то другой орудует мачете, как будто в транс впал.
Часа через три или четыре Грегорио объявил перерыв на обед. Все направились к тенту, под которым стояли грубо сколоченные столы. Несколько поваров готовили еду в огромных котлах. Килиан обливался потом под палящим солнцем, и есть ему не хотелось. Грегорио куда-то исчез, и Килиан был рад этому.
– Масса! – К нему спешил Симон с корзиной на голове.
– Что ты тут делаешь? – удивился парень.
– Принес вам обед.
– Мы разве не едим все вместе?
– Нет. Белым приносят обед их помощники, а в Сампаке белые едят в столовой.
– Да, но как ты меня нашел?
– Это моя работа – всегда знать, где вы. А грузовиков у нас хватает.
Килиан сел прямо на землю, где было немного тени. Симон начал извлекать из корзины провизию: хлеб, хамон, сваренные вкрутую яйца и большую бутыль с водой. Килиан с жадностью припал к ней, выпил почти половину. Вытер пот с бровей и щек рукавом рубашки и закрыл глаза. Дремоту нарушили громкие голоса: рядом с ним о чем-то спорили двое мужчин. Потом они направились к нему и попытались что-то объяснить. Симон вскочил и потребовал, чтобы те говорили по очереди; выслушав их, он сказал Килиану:
– Они считают, что повар несправедливо распределил малангу.
Килиан нахмурился.
– Малангу? А что это?
– Ну… это что-то вроде вашего картофеля, так? Один из них решил, что его порция меньше, и пошел разбираться.
– Так при чем здесь я? – не понял Килиан.
– Вы должны рассудить, масса. Он поступят так, как вы скажете.
Килиан сглотнул, поскреб затылок и поднялся. Грегорио все еще не было. Разговоры прекратились, все смотрели на него. Он направился к раздаче, сопровождаемый Симоном. Темнокожий повар стоял, скрестив руки, над двумя мисками с треской, рисом и еще чем-то, действительно похожим на картофель. Килиан осмотрел миски. В одной из них клубни были крупнее. Рабочие за его спиной снова заспорили. Килиан живо припомнил собственные разборки с братом. Они сидели у огня и ждали, пока мать раздаст печеную картошку. Получив меньшую Килиан начинал возмущаться. И как поступала мать?
Он жестом попросил у повара нож, разрезал клубни на равные доли и положил в миски. Потом, не говоря ни слова, вернулся на свое место и снова сел на землю. Симон, поспешивший за ним, стал настаивать, чтобы Килиан поел, потому что до ужина еще далеко. Без всякого аппетита он пожевал хлеб. Абсурдность ситуации с малангой не шла из головы. Они как дети.
– Это было честное решение? – спросил он наконец. – Симон?
– Конечно, масса, честное. Да. Но, думаю, каждый из них хотел получить побольше.
Ровно так же прошло еще несколько дней, и еще, еще. Килиан в компании с угрюмым Грегорио ехал на делянку в грузовике, рубил мачете побеги под песни и выкрики нигерийцев, разрешал какие-то глупые споры. А возвратившись в Сампаку, проходил «курсы вождения» у Хакобо и Вальдо. Если хватало сил, писал несколько строк – наигранно веселых – Марианне и Каталине и падал в постель, изнывая от пота и зуда. За ужином он почти не разговаривал, и старался не отвечать на укусы Грегорио, на которые тот был щедр в присутствии других.
