– Как что – от чего? – спросил Борисыч, задумавшись.
– Ну, если ты пирожок без начинки, ты уже не пирожок, а булочка или плюшка. Должна быть какая-то человеческая начинка, – сказал серьезно Андрей.
– Человечинка?.. – посмотрел на него выжидательно Саня.
– М-м-м… – помычал раздумчиво Андрей. – Можно и так сказать.
– Пирожки с человечинкой! Тогда лучше быть булочкой!.. – И Борисыч застучал по рулю.
– Подожди… – Андрей понял, что сморозил не то, и сам улыбнулся. – Не придирайся к словам: мысль была верной.
– Хорошо, ладно… – сказал Борисыч, напустив на себя серьезность. – А слуги тогда кто такие?
– Это те, у кого есть какая-то часть души, но они сознательно пошли служить богу. – Андрей указал на потолок.
– А может слуга стать чертом?
– Я думаю, что да – за особые заслуги, – хотя чаще черти рождаются уже готовыми.
– А как можно черта отличить от человека, вот в жизни?
– Пока только по делам. Это самый верный способ, правда, не самый быстрый. Иногда пройдет слишком много времени, и черт столько дров наломает, миллионы людей погубит, а ему всё будут поклоняться, как богу. Но обычно его сразу видно – по шельмовской роже. Хотя тут могут быть ошибки. Это может оказаться и слуга, и заблудший человек, который уже стал похож на черта. Но, с другой стороны, черт может скрываться под добропорядочной внешностью и словами, это ─ самые опасные, изощренные бесы, архангелы бога Сатаны. Рядом с чертом чувствуется какая-то пустота, будто одна оболочка стоит и разговаривает. И говорит он все правильно, но-о… лишь бы говорить, лишь бы сойти за человека, а мысли совсем о другом. Становится сразу муторно и противно… И еще: черти любят объединяться.
Борисыч молчал, обдумывая услышанное.
– А мы, случайно, не черти? – спросил он, пригнувшись к рулю и ерзая, словно усаживаясь поудобнее.
– Ну, это каждый сам должен решить, – усмехнулся Андрей, откидываясь на спинку кресла. – Обычно черт знает, что он черт.
– Я не знаю…
– Значит, еще – нет. По большому счету, мы все, разумеется, черти, но черти, которые не хотят быть таковыми. В человеке появляется то новое, что отличает его от бесов. Я об этом уже говорил.
– Так, наверно, и есть… – сказал задумчиво Борисыч.
– Ты о чем?
– Да так… – Они снова молчали и смотрели на дорогу, каждый, думал о своем. Борисыч проехал одну деревню, другую… Андрей поинтересовался:
– Ты что не заедешь? бутылки не спросишь?
– На обратном пути, – сказал тот, сосредоточенно глядя вперед. – Сначала к манихейцу.
Андрей был приятно удивлен переменой в Борисыче, и приписал ее своему влиянию. Вдруг Саня досадливо вздохнул.
– Жалко, конечно, – столько бабок продул!..
Андрей посмотрел на него настороженно.
– Те деньги как пришли, так и ушли, – сказал он суховато.
– И та тварь нас обула – одни обломы! Может, она меня ночью видела, когда я к ней подкрадывался?
– Зачем ты подкрадывался?
– Хотел шишечку помочить, да мне поплохело…
– А… Ну тогда твоя вина: разочаровал женщину.
– Хорошо еще, массажер увели, – сказал Борисыч.
– Какой массажер?
– Голландский, в кузове стоит, – ты разве не видел? – искренне удивился Саня.
– Нет, не видел, – усмехнулся Андрей. – Зачем он тебе?!
– Как зачем? Продадим – деньги свои вернем.
– Ну что ж, для начала, может, условным сроком отделаешься.
– Да его никто не хватится, он в кладовке у них стоял! Мы здесь кому-нибудь толкнем.
– Кому здесь массажер нужен?
Борисыч съехал на обочину, они спрыгнули на землю и распахнули будку. В углу, за мешками с бутылками, действительно стоял белый стационарный массажер.
