Память и идентичность - страница 6

Я вкратце упомянул три энциклики, которые показались мне необходимым комментарием ко всему учению II Ватиканского собора, а также ко всем трудным ситуациям, имевшим место на том отрезке истории, в котором нам довелось жить.

С течением лет у меня возникло убеждение, что идеологии зла коренятся в самых глубинах европейской философской мысли. Здесь я должен коснуться некоторых фактов, связанных с историей Европы, и особенно – ее культуры. После выхода в свет энциклики о Святом Духе определенные круги на Западе отреагировали на нее очень отрицательно. Откуда эта реакция бралась? Она исходила из тех же источников, из которых более двухсот лет назад родилось так называемое европейское Просвещение – в частности, французское Просвещение, не исключая в том числе английского, немецкого, испанского и итальянского. Просвещение в Польше отличалось от всех прочих. Россия, пожалуй, не пережила просветительского потрясения. Кризис христианской традиции там пошел по иному пути, и в начале XX века взорвался с тем большей яростью в облике радикально атеистической марксистской революции.

Чтобы прояснить эту проблему, необходимо вернуться в период, предшествовавший Просвещению, прежде всего к революции в философском мышлении, совершенной Декартом. «Cogito, ergo sum» – «Мыслю, следовательно, существую» – перевернуло всю философскую мысль. Додекартовская философия, то есть «cogito» (мыслю) или, скорее, «cognosco» (познаю), была соотнесена с «esse» (быть), которое было первично. Для Декарта же «esse» стало вторичным, так как первичным он считал «cogito». Таким образом, изменилось не только направление философской мысли, но и произошел радикальный отход от того, чем философия была ранее, в частности философия св. Фомы Аквинского – от философии «esse». Ранее всё интерпретировалось через призму бытия («esse»), и так же всё объяснялось. Бог как самостоятельное Бытие («Ens subsistens») являлся необходимым основанием каждого «Ens non subsistens, ens participat-um», то есть для всех сотворенных бытий и для человека. «Cogito, ergo sum» разорвало эту преемственность мысли. Первичным стало теперь «Ens cogitans» (бытие мыслящее). Начиная с Декарта, философия становится наукой чистого мышления: все, что есть бытие («esse») – равно и сотворенный мир, и Творец, – находится в сфере «cogito» как содержание человеческого сознания. Философия занимается бытием постольку, поскольку оно является содержанием сознания, а не постольку, поскольку существует независимо от него.

Здесь необходимо посвятить некоторое время традициям польской философии, в особенности тому, что произошло в ней после прихода к власти коммунистической партии. В университетах изымались из программы все формы философского мышления, не соответствовавшие марксистской модели. Это совершалось простым и радикальным способом – устранялись люди, представлявшие такой образ философской мысли. Весьма знаменательно, что среди тех, кто был лишен кафедр, находились прежде всего представители философии реализма, включая представителей реалистической феноменологии (например, профессор Роман Ингарден), а также львовско-варшавскую школу (например, профессор Исидора Домбская). Труднее было с представителями томизма, поскольку они были в Люблинском католическом университете и на теологических факультетах в Варшаве и в Кракове, а также в духовных семинариях. Их тоже, хотя и другим способом, болезненно коснулась рука системы. Марксистские власти не доверяли признанным мыслителям, сохранявшим критическое отношение к диалектическому материализму. Назову из них Тадеуша Котарбиньского, Марию Оссовскую и Тадеуша Чежовского. Очевидно, что из университетских курсов невозможно было устранить логику или научную методологию. Зато можно было разнообразными способами чинить препятствия, ограничивая влияние «инакомыслящих» профессоров на воспитание студентов.