Но никто не пытался их остановить.
Когда «Серые мечи» добрались до скрытого магической пеленой Пленника, к Брухалиану приблизился прошедший не одну битву солдат.
– Я слышал слова вестового, сударь…
– Я знаю, Нильбанас.
– Не может быть, чтобы это и вправду был призыв Рат’Фэнера…
– Но так и есть, сударь.
– Значит, жрец предал нас!
– Да, мой старый друг, он нас предал.
– Он осквернил самую сокровенную заповедь Устава! Клянусь Клыками, сударь…
– Слова Устава выше его оскорблений, Нильбанас. Это слова самого Фэнера.
– Пока он не исковеркал их! Мы не обязаны подчиняться!
– Рат’Фэнер поплатится за своё преступление. Но не нам призывать его к ответу.
– Однако именно нам расплачиваться жизнями?
– Без наших смертей, сударь, не будет преступления. А значит – соответствующего наказания.
– Смертный Меч…
– Нам всё равно конец, мой друг. Посему теперь мы вольны выбрать значение своей смерти.
– Но… что он выигрывает? Предавать собственного бога…
– Что?.. – Брухалиан мрачно усмехнулся. – Свою жизнь. На некоторое время. Как только магов, защищающих Пленник, победят, как только Совет Масок падёт, он разделит участь своих собратьев. Он считает, это равноценный обмен.
Ветеран потряс головой.
– А Фэнер позволяет возложить на свои слова бремя предательства? Сколько благородства будет в его Зверином Лике, когда он наконец загонит в угол Рат’Фэнера?
– Наш бог не накажет его, Нильбанас. Вы правы, он не сделал бы этого сознательно, ибо это предательство глубоко ранило и ослабило его, и последствия будут губительны.
– Тогда, – солдат перешёл чуть ли не на шёпот, – кто будет нашей рукой, несущей возмездие, Брухалиан?
Ухмылка Смертного Меча стала ещё мрачнее.
– Скоро очнётся Кованый Щит. Мгновения отделяют его от доклада вестовой. Мгновения – от настоящего понимания. Нильбанас, нашей рукой мести станет Итковиан. Я вас обнадёжил, старый друг?
Следующие шесть шагов Нильбанас прошёл молча. Впереди раскинулась площадь перед воротами Пленника.
– Теперь я спокоен, сударь, – его голос звучал глубоко и умиротворённо. – Теперь я спокоен.
Брухалиан ударил мечом о щит. Чёрный огонь пробежал по клинку, шипя и потрескивая.
– Они окружили площадь. Войдём?
– Да, сударь, с превеликим удовольствием.
Четыре сотни воинов Смертного Меча без колебаний вышли на открытое пространство. Тут же прилегающие улицы, в том числе и ту, по которой они пришли, заполонили отряды септарха Кульпата, его урдомы, провидомины и бетаклиты. На крышах появились лучники, а сотни провидоминов, которые лежали перед вратами Пленника, прикидываясь мёртвыми, теперь поднялись, потрясая оружием.
Рядом с Брухалианом хмыкнул Нильбанас:
– Изумительно.
Смешок Смертного Меча слышали все, кто стоял рядом.
– Септарх считает себя умным, сударь.
– А нас благородными глупцами.
– О да, мы именно такие, верно, мой друг?
Нильбанас поднял меч и торжествующе взревел. Размахивая клинком над головой, он завертелся на месте в пляске презрения к смерти. Сомкнув щиты, «Серые мечи» сгрудились вокруг Брухалиана и приготовились принять последний бой посреди площади.
Старый солдат остался снаружи построения, продолжая вращаться, реветь и размахивать мечом высоко над головой.
Пять тысяч паннионцев и сам септарх поражённо смотрели на него, не веря своим глазам, напуганные его дикой, животной пляской на мостовой. С беззвучным рычанием Кульпат встряхнулся, поднял закованную в латную перчатку руку.
