Память льда. Том 2 - страница 65

Впереди остановился Тротц, припал к земле, подняв руку. Дважды подал знак.

Паран и ближайший солдат приблизились к баргасту.

Они достигли северной паннионской заставы. Лагерь был паршивый – никакой организации, разбит наспех, да и людей явно не хватало. Дорожки между траншеями, ямами и россыпью потрёпанных палаток были завалены мусором. В воздухе стояла вонь из-за неудачно расположенных отхожих мест.

Трое мужчин ещё некоторое время разглядывали открывшуюся картину, затем вернулись к остальным. Вперёд скользнули взводные сержанты. Началось совещание.

Штырь, тот самый солдат, который сопровождал Парана, заговорил первым:

– На позициях средняя пехота, – прошептал он. – Два небольших отряда, судя по паре знамён…

– Две сотни, – согласился Тротц. – Остальные в палатках, больные и раненые.

– Я бы сказал, в основном больные, – ответил Штырь. – Судя по запаху – дизентерия. Эти паннионские офицеры куска навоза не стоят. Больные драться не будут, что бы мы ни делали. Думаю, все остальные в городе.

– За воротами, – проворчал Тротц.

Паран кивнул.

– А перед ними – множество трупов. Может, тысяча, может, больше. На самих воротах баррикад нет, и стражи я не видел. Самонадеянность победителей.

– Надо пробиться через среднюю пехоту, – пробормотал сержант Мураш. – Штырь, как у тебя и твоих сапёров с морантской взрывчаткой?

Коротышка ухмыльнулся.

– Снова осмелел, а, Мураш?

Сержант сердито глянул на него.

– Мы же тут воюем, разве нет? Отвечай на вопрос, солдат.

– У нас её много. Хотя неплохо было бы иметь парочку таких бомбомётов, какие Скрипач делает.

Паран моргнул, а затем вспомнил огромные арбалеты, которыми Скрипач и Вал увеличивали дальность «руганей».

– Может, у Вала есть? – спросил он.

– Он, дурак, его сломал. Нет, мы забросим парочку «руганей», но только для затравки. Сегодня будет «шрапнель». От «горелок» слишком много света, тогда враги увидят, как нас мало… «Шрапнель». Пойду, соберу парней и девиц.

– Я думал, что ты маг, – пробормотал Паран, когда Штырь направился к стоявшим позади взводам. Тот обернулся.

– Так и есть, капитан. Но я ещё и сапёр. Смертоносное сочетание, а?

– Для нас смертельное, – парировал Мураш. – Это, и твоя проклятая рубаха…

– Эй, выгоревшие куски отрастают – видишь?

– За работу, – прорычал Тротц.

Штырь принялся собирать взводных сапёров.

– Значит, просто прорвёмся, – сказал Паран. – С «шрапнелью» сложностей не должно возникнуть, но тогда враг сомкнётся за нами с флангов…

Штырь вернулся как раз вовремя, чтобы крякнуть и сказать:

– Для этого мы и затравим «ругань», капитан. Две капли на воск. Десять ударов сердца. Команда «бегите!», и когда мы её заорём, именно это вам и надо делать, причём быстро. Если, когда она взорвётся, будете меньше, чем в тридцати шагах, – вас на фарш порвёт.

– Готовы? – спросил Штыря Тротц.

– Да. Нас девятеро, рассчитывайте, что мы прорубим путь в тридцать шагов шириной.

– К оружию, – скомандовал баргаст. Затем Тротц потянулся, схватил Штыря за рубаху, притянул ближе и оскалился. – И чтобы без ошибок.

– Без ошибок, – согласился солдат, расширившимися глазами глядя на заострённые зубы Тротца, оказавшиеся в тревожной близости от своего лица.

Через мгновение Штырь и его восемь товарищей уже двигались к заставе, словно бесформенные тени в дождевиках с капюшонами.

Паран снова ощутил присутствие. Он мысленно делал всё, что мог, чтобы оттолкнуть его. Кислота в желудке бурлила, нашёптывала обещание боли. Капитан глубоко вдохнул, пытаясь успокоиться.