Громов вернулся и уселся напротив. Он выглядел серьёзным и сосредоточенным. К тому времени я уже взяла себя в руки, решив, что сомневаться мне не в чем.
– Надеюсь, пока я отсутствовал, вы приняли правильное решение, Софья Николаевна, – сказал он очень спокойным голосом. – От вас сейчас зависит благополучие вашего ребёнка. Только от вас, потому что больше ему помочь некому. И именно поэтому я позвонил вам сегодня.
Он поднял на меня глаза в ожидании ответа.
– Так вы готовы решиться, Софья Николаевна?
Итак, я должна ответить. Хотя бы самой себе. Что я выбираю – себя или Солнце?
И эта формулировка моментально расставила всё по местам. Остальное просто перестало иметь значение. О чём тут ещё можно думать?!
– Я выбираю Солнце, – твёрдо произнесла я, выпрямляясь на стуле.
– Не понял, Софья Николаевна? – приподнялся Громов, и брови его поползли вверх, а глаза сделались тёмными и неподвижными.
– Я сказала, что однозначно выбираю Солнце, – повторила я довольно раздельно. – И никогда ничего не сделаю из того, что может навредить ему.
– Даже если это идёт вразрез с вашими собственными интересами? – спросил он резко.
– Да, Георгий Викторович, даже вразрез моим собственным интересам, – подтвердила я, чувствуя, как снова сбивается дыхание. – Более того, я никогда не поверю, что Дмитрий Сергеевич способен сознательно нанести вред компании ради идеи собственной наживы. Я слишком высоко ценю его, чтобы хоть на секунду усомниться в его честности. Поэтому как акционер готова разделить с ним риски, возникшие в связи с этой ситуацией.
Лицо Громова исказила непроизвольная гримаса.
– Да вы с ума сошли! Вы вообще понимаете, чем рискуете? Сегодня я ещё могу помочь вам, а вот на то, что будет завтра, не поставил бы и копейки. Всё это может лопнуть буквально в один день.
– И тем не менее, – пожала плечами я, – существуют вещи, которые ценятся выше денег.
– Чёрт возьми… – прищурил он глаза, откидываясь на спинку стула, – очень странный поворот, Софья Николаевна. Сдаётся мне, что дело тут, похоже, вовсе не в акциях. Да ведь вы же любите его, это абсолютно ясно! Как это я мог сразу не догадаться?! – Он подался вперёд и, перегнувшись через стол, приблизил ко мне лицо. – Отчего же вы тогда предпочли ему другого мужчину?
– А вот это вас совершенно не касается, Георгий Викторович, – жёстко сказала я, пытаясь унять охватившую меня дрожь. – Благодарю вас за желание помочь, но на сегодня ничего другого сказать не могу. И лучше на этом беседу закончить. Ибо я вовсе не намерена ни с кем обсуждать свои чувства.
В эту самую минуту широкие входные двери распахнулись, и я, невольно повернув голову, увидела стоящего на пороге Солнцева. Он возвышался в дверном проёме, огромный и неподвижный как скала. Просто стоял, скрестив на груди руки, словно не собираясь участвовать в происходящем действе.
Я подумала, что действительно схожу с ума. Увидеть его сейчас в этом ресторанном зале было сродни ледяному душу. На мгновение я вообще забыла, где нахожусь…
Постояв с минуту, он медленно двинулся по проходу, направляясь в нашу сторону, а следом за ним вошли двое мужчин в неброских костюмах.
Громов сначала замер, потом вдруг вскочил с места, и на лице его отразилось сначала изумление, потом страх. Я чётко увидела этот страх, который метался в его глазах, и это было так непривычно и удивительно, что я застыла, машинально переводя взгляд с одного на другого.
