– Уверена, что у тебя всё в порядке?
– Конечно, – подтверждаю я. – А почему ты спрашиваешь?
– Глаза у тебя какие-то грустные.
– Да нет, всё нормально, тебе показалось, мамочка.
Глаза я накрасила и даже немного прошлась по векам тенями, чтобы отвлечь её внимание от вчерашних припухлостей, но, вероятно, не слишком в этом преуспела.
– Кстати, – сказала она, – а знаешь, кого я тут случайно встретила?
– Кого? – подняла я глаза.
– Киру. Представляешь? Сто лет её не видела, а тут в нашем магазине столкнулись. Она, оказывается, несколько лет в другом городе работала, а сейчас вернулась. Теперь в Москве устроилась, в какой-то редакции. Поболтали с ней, тебя вспоминали, школу, очень меня это порадовало. Хорошая она девочка. Масса приятных воспоминаний.
– Правда? – улыбнулась я. – Вот кого бы я с радостью повидала.
– Так она и визитку оставила, – обрадовалась мама, протягивая руку к стоящей на столике хрустальной вазе, полной всякой всячины. – Вот, забирай, будет время, позвонишь как-нибудь.
Я с удовольствием взяла визитку и тут же сунула в карман. Не забыть бы. Дома рассмотрю. Надо будет непременно увидеться с Кирой.
Выйдя замуж, я переехала к Юре, в Трёхпрудный, а мама осталась здесь, во Вспольном переулке, в той самой квартире, в которой мы когда-то жили вместе с папой. Квартире моего детства. Дом наш находится как раз напротив английской спецшколы, где мы с Кирой учились. Сама она проживала в соседнем подъезде, и мы часто вместе бегали на занятия.
Кира училась в параллельном классе и тоже была отличницей и книгочейкой, что нас здорово сближало. Правда, в отличие от меня, это не мешало ей заводить романы с мальчиками и думать о красивой одежде, в то время, как я бесконечно корпела над учебниками под строгим папиным присмотром.
Интересно, как сложилась её жизнь? Мы после школы почти совсем разошлись, одновременно окунувшись в студенческую жизнь, и виделись довольно редко, а потом и вовсе потерялись. Обязательно позвоню ей.
Мы с мамой обе задумались, погрузившись каждая в свои воспоминания. Глянув исподтишка, я залюбовалась её профилем и тонкой прямой спиной. Отец тоже всегда любовался ей, я это замечала и с грустью думала, что мне никогда не стать такой красивой, как мама. Однажды я сказала об этом отцу, но понимания с его стороны явно не встретила, ибо в ответ услышала, что лучше бы мне задумываться о вещах более насущных, подразумевая при этом бесконечные рефераты, над которыми просиживала все дни. А что может быть более насущным для девушки, чем красивая внешность?
Представляю, что сказал бы отец, если бы мне вдруг вздумалось поделиться с ним подобными мыслями. И вообще представляю, что было бы с ними обоими, если б они хоть на секунду представили мою дальнейшую жизнь. Я и Солнце. Думаю, они оба выпили бы яду, доведись им хоть раз заглянуть в эту пропасть.
Увидев, что я смотрю на неё, мама встрепенулась и глянула на меня застенчиво.
– Ты сейчас о папе думала? – неожиданно для самой себя спросила я.
– А что, это было заметно? – удивилась мама, слегка опуская веки.
– Наверное, если мне об этом подумалось, – вздохнула я, от души сожалея, что не могу поделиться с ней тем, что так мучает меня.
– Ты стала взрослой, – вдруг сказала мама, – а я так и не успела ничему научить тебя. Всё думалось, что рано, а потом вдруг оказалось безвозвратно поздно. И теперь я ничего не знаю ни о твоей жизни, ни о твоих мыслях. Я сожалею, что опоздала. Для тебя всегда самым главным человеком был отец. И для меня тоже. Как ни странно, именно это и разделило нас. А, казалось бы, должно наоборот.
