– И так же, как ваш отец, она зарывает свой талант в гряду?
– Не говори, о чём не знаешь.
Анна тем временем принесла с ледника туесок со свежей земляникой. Открыла плотно прилаженную крышку, и запах солнечного лета наполнил комнату.
– Что за чудеса у тебя творятся, Игнатьевна? – потянула носом воздух Катерина. Остальные тоже стали принюхиваться, пытаясь угадать, откуда пришла весточка от лета.
– Да вот же оно, лето, с ледника принесла, – рассмеялась Анна, подталкивая туесок на середину стола.
– Угощайтесь. С июля берегла. Знала, что приятно будет в ненастье выпустить на волю солнечный денёк, – пригласила к столу хозяйка дома.
Гости придвинулись и осторожно, по одной ягодке, стали доставать из туеска душистые осколки лета. А Игнатьевна, воспользовавшись тем, что никто на неё не обращает внимания, прошла в маленькую горенку. И уже через несколько минут из дверей вышла стройная женщина средних лет, в длинном зелёном платье с цветочным узором, и красиво уложенными пепельными волосами.
– Здрасьте, – поприветствовал её Дрон, – а мы и не знали, что у бабы-яги, ну, то есть у Болотницы, ещё кто-то в гостях.
– А кто у тебя ещё в гостях? – спросила, не оборачиваясь, Катерина.
– Да никого нет. Вы только, – ответила незнакомка. Достала с полки серебряный мундштук, пачку Richmond Cherry, мятый коробок спичек и закурила, с наслаждением вдыхая дым сигареты.
– О, да ты сегодня красавица! – похвалил сестру Степан Игнатьевич, – вот ведь и тебе иногда хочется по-людски выглядеть, а не изображать из себя бабку ёжку.
– Вася, какая Вы всё-таки красивая! – восхищённо сложила ладошки на груди Анна, вдруг ни с того ни с сего, перейдя на вы.
– А я в шапочке, – печально мяукнула Катерина.
Дама потупилась и томно промурлыкала:
– Хвалите меня, хвалите… – и мысленно завершила фразу: «на охоте я нынче, уж прости, племянница». – Однако не перекусить ли нам с дорожки? Я с утра жаркое из зайчатины в печь поставила. Упрело, поди. И твоих любимых паренок целый чугунок приготовила.
– Морковных?
– А то! Давайте-ка, девоньки, на стол собирать. Нюра, достань из сундука Фаинину скатерть. А ты, Катерина, что есть в печи – на стол мечи! А мы с братцем…
– Не-не-не, братец с дороги притомился. Я лучше тут, на линивке, полежу, присмотрю за девками. Ты Дрона привлекай, он тот ещё конь тыгыдымский – вёрст десять, как пить дать отмахнёт и не взмокнет.
«Что и требовалось доказать»
– Ладно, мы с Дроном в погреб сходим. Есть особые заказы?
– Морошки мочёной принеси.
– А мне можжевеловое пиво.
– Рук не хватит тащить ваши заказы, – огрызнулась тётка. Но всё выполнила: и пиво принесла, и морошку. Чуток подольше, чем следовало бы, ходила, но этого никто не заметил. Так же, как и лёгкого смущения Дрона… Или почти никто.
– Садимся обедать! Все к столу! Степан, разливай пиво. Так, я говорю тост! Готовы? Тост: не имеет значения, как часто мы видимся. Не имеет значения, сколь активно мы участвуем в жизни семьи. Имеет значение лишь ощущение принадлежности. И неважно, герой ты в семье или заблудшая овца. Важно, что ты знаешь, что принадлежишь этой семье, а семья знает о твоём существовании. И никогда от тебя не откажется. Пьём! За принадлежность к Роду. Ура!
– Ура! Ура! Ура!
– Какой хороший тост, тётка!
– Плохих не знаем. Ты давай, кончай восхищаться. Накладывай себе чего-нибудь. И за мужем поухаживай.
– Василиса, мы пришли не с пустыми руками, подарки принесли и гостинцы, – Катерина вытащила из котомки у ног свёрток серой бумаги, развернула и извлекла на свет пуховую шаль, рукавички и носки.
