Панорама - страница 9

Дом напротив был менее пестрым. В этом прозрачном кубе жила семья без детей – Лу и Надир. Я подошла в тот момент, когда они занимались любовью. Для того чтобы сохранить хотя бы минимум интимности, некоторые семьи потратились на кровати-саркофаги. Принцип их устройства был прост: каждый нажимал на кнопку со своей стороны – так обеспечивалось обоюдное согласие, – и кровать закрывалась, как коробка. Если возникали проблемы, тревожная кнопка позволяла открыть ящик и вызвать охрану.

Спальня выходила на стеклянную стену жилища Поля и его отца, любителя готовить. В день исчезновения никого из них не было дома. Оставалось еще два строения, отделенных друг от друга детским парком. Дом архитектора Виктора Жуане, яростного борца за Открытость и постоянного члена соседского патруля. Я хорошо его помнила: в 2029 году вместе с миллионами французов я слушала его речь. Его двенадцатилетняя дочь Саломе сидела за компьютером, прилипнув к экрану

И наконец, дом семьи Карель, пакстонианцев до мозга костей. Филомена и Йохан жили в доме-шаре, у них было двое идеальных детей, девочка и мальчик: они готовились ко сну и делали дыхательные упражнения.

Йохан достал бинокль. Он наблюдал за мной.

Было поздно, но Давид еще не спал. Он ждал меня на диване, держа на коленях журнал. Снаружи мне показалось, что я смотрю на картину Хоппера “Комната в Нью-Йорке”: мужчина, сидя в кресле, читает газету. Его жена играет на пианино. Художник поместил в центр полотна дверь, и кажется, что она разделяет их. Комната освещена, атмосфера печальна.

Не успела я снять пальто, как Давид метнул в меня фразу словно нож:

– Я обманывал тебя годами, я даже не старался это скрывать, а ты даже ничего не сказала.

Он признался в измене таким тоном, словно упрекал в ней меня. Уже несколько дней я уделяла ему недостаточно внимания. Взбудораженная расследованием, я получила заряд адреналина, которого мне так не хватало. Исчезновение семьи Руайе-Дюма меня не обрадовало, но мне было приятно вернуться в годы моей молодости, когда каждое новое дело превращалось в приключение. Давид, казалось, решил отомстить за мое приподнятое настроение. Мимо нашего дома прошествовал соседский патруль. Я поприветствовала его, подняв большой палец. Давид подошел ко мне, обхватил ладонями мою голову, чуть заметно улыбнулся и скользнул губами по моей шее:

– Элен, я тебя больше не люблю.

Он с наслаждением проговорил это по слогам. Мне сдавило сердце, кровь толчками пульсировала в артериях, венах, руках до самых кончиков пальцев. Под действием этого электрического тока у меня сами собой сжались кулаки.

Я не смогла бы точно сказать, когда началась наша нелюбовь, но уверена, что жестокость прорвалась в тот ноябрьский вечер и с тех пор не утихала. Как мы до этого дошли? Давид, кажется, ждал какой-то реакции с моей стороны. А я просто погладила его по щеке и села за пианино. Он развернул журнал.

На следующее утро я встретила Нико на скутере. На нем были темные очки. Ему казалось, что в них он смотрится классно, а на самом деле он скорее смахивал на слепого. Его стиль всегда шел вразрез с его намерениями. Когда он хотел выглядеть элегантно, то одевался как служащий похоронной конторы, когда хотел иметь спортивный вид, напяливал что-то такое, в чем стыдно из дому выйти, но хуже всего были те дни, когда он не хотел выглядеть никак. В такие дни он надевал вельветовую рубашку, а сверху джинсовую куртку, и тогда я жалела о тех временах, когда полицейские носили форму.