По-прежнему не останавливаясь, Хануман громко, ни к кому лично не обращаясь, сообщил на дейчском языке:
– Через цикл нам на пути встретится оазис с его Хозяйкой – якши. Там мы все немного отдохнём, поедим, помоемся, приведём себя в порядок.
Золотой обезьян не обманул – через час конвой с пленными вторгся в крупный островок жизни посреди раскалённых песков, под сень крупнолистных высоких деревьев. Предположительно, в центре оазиса стояла на изящном рыжевато-коричневатом хвосте в напряжённой позе, опёршись о край растительного колодца тонкой правой ручкой, хозяйка оазиса. Когда вся процессия остановилась прел её прекрасными очами, якши широко их раскрыла, кокетливо заулыбалась и, активно всех рассматривая, с лёгкой руки на нагийском (или, точнее, на нагасарском) языке разрешила вторженцам остаться в своей вотчине. Хануман и наги сердечно поблагодарили её, отвесив дружественный поклон.
Чёрные скорпионы улеглись поодаль от широкого колодца, замерли в таких положениях, имитируя изваяния своим видом. Наги соизволили развязать с сёдел пленников, помогли им сползти на землю. Тела за несколько дней путешествия в полной неподвижности настолько окаменели, что они могли только стонать, охать и пускать слёзы. Ёханна бросилась было к Волку, но тот категорично простонал:
– Сперва люди! – с краешек губ потекли густые слюни. Звёздные Вестники к тому же несколько суток почти не разговаривали.
Серая подруга послушно кинулась разминать, разгонять кровь, оживлять нервные окончания Гральриху.
Змеелюди заботливо поднесли к колодцу бессознательных раненых, замерли рядом с ними. Хануман стоя, со стороны, наблюдал задумчиво за происходящим. Оборотни хоть и разминали себя активно, однако в пол глаза, на всякий случай, наблюдали за колодцем. Боль и напряжение быстро сменились безмерным удивлением – есть отчего.
Хвостатая прелестница с детской непосредственностью исследовала всю поклажу воинов, с презрением, сердито фыркая, детально осмотрела их оружие, не прикасаясь к оному. Одного нага, – видимо, самого привлекательного на её взгляд – обожгла сладостным поцелуем. Интересно то, что никто из нагасарцев не возмущался, не отталкивал, не лапал, словно, так и нужно. Якши настойчиво растолкала нагов, а если быть точным – отогнала от раненых (воины и сиё нахальство легко пережили, Хануман иногда чему-то хитро улыбался). Нагая нагини (невольная игра слов) изучающее, сосредоточенно осматривала раненых бойцов, водила взглядом от одного к другому, «сканируя» с ног до головы.
Наташа с Одином сумели подползти друг к другу, не взирая на мириады колючих иголок под кожей от онемения, но на пару не сумели понять, когда и как Хануман подошёл к ним и наклонился, дабы не повышать голос:
– Сейчас не пытайтесь спасти друзей – неотчего, – Хозяйка оазиса сделает сиё сама.
Вновь золотой обезьян не обманул: началось волшебство, кое происходит обычно в детских сказках про спящую принцессу. Якши низко наклонилась на хвосте над тяжело дышащей царицей Птеригии, мягко обняла её за плечи, прижалась к груди, прислушиваясь к чему-то, а затем… поцеловала! Пантера было дёрнулась в переполнившем её сущность возмущении, но, присмотревшись внимательнее, замерла в напряжённом ожидании. Нагини вовсе не глумилась и не тешила своё извращённое сладострастие над беззащитной женщиной. Изо рта в рот проистекал едва видимый зеленовато-белый поток энергии, он стремительно наполнял каждую клеточку тела Птерис силой, снимал воспаление, убивал и пожирал микроорганизмы инфекции. Получив мощный импульс, повреждённые клетки не только восстановились, но и активно делились, заполняя доселе не заживающую рану нарастающими восстанавливающимися тканями.
