– Уходим быстро, но с оглядкой! – приказом растормошила уставших людей Пантера: и то верно – скоро сюда нагрянут многочисленные падальщики, отчего-то всегда чувствующие чужую смерть.
С момента гибели последнего в группе невозвращенцев пограничника – муэртовского чёрного колдуна – по ощущения миссионеров прошло больше седмицы. Они по-прежнему держались заданного Одином в начале сего пути юго-восточного направления в значительно уже уменьшенном составе. Погибли от местной живности все пограничники, тяжело ранены царица Птерис и ледяной колдун Одинец (их по очереди несли здоровые), немного лучше чувствовал себя земной колдун Гральрих, коий упёрто отказывался от любой помощи и шёл на своих двоих. Рана от скользящего удара нижним рогом бронтида медленно и болезненно загнаивалась и сочилась сукровицей. Но норд и виду не показывал, лишь периодически прочищал правый бок попадающейся в путешествии водой, практически полностью вымывая гной и изредка прижигая калёным металлом метательного ножа, дабы уменьшить шанс заражения и появления червей. Также легко был ранен в правое предплечье Банцемнис Корис – тот же рог (но не тот же броненосец) вспороть кожу и мышцы не смог, однако здорово отбил оные, оставив ноющую боль и крупный синяк. Больше всех не повезло гигантской крысе – её чуть не растоптали разъярённые бронтиды, сломали почти все рёбра на левой стороне и два – на правой, повредили заднюю лапу. Обычно на бессмертных даже подобные повреждения заживают чудесно быстро – не в этот раз: если бы путников не тревожили днём и ночью бронтиды и хищники и не одуряющая жара, Ёханна скакала бы целая и невредимая, – а так кости вернулись в исходное положение и теперь медленно срастались, восстанавливались отбитые внутренние органы.
Очередным вечером – незадолго до полного заката пыльного солнца, – после очередного боя с как обычно агрессивными травоядными броненосцами оборотни устало опустились на грязные колени (впрочем, как и всё тело) перед лежащими под колючими кустами Птерис и Одинцом, с тревогой вглядываясь в их лица. Наташа убрала за уши с глаз спутанные сальные космы, некогда бывшими роскошными каштановыми волосами, тяжко помотала головой .
– Эхе-хей. Зачем же ты напросилась с нами в дорогу без возврата!? – горестно вопросила она незнамо кого.
Царица мелко дрожала – изредка дёргалась какая-нибудь нога или рука – в беспокойном полукоматозном сне. Губы скривились от нечеловеческой боли, пробормотала что-то невразумительное на птеригианском языке. С кожаного бурдюка девушка промыла её закрытые глаза, обветренные губы, разжала зубы кошачьими когтями, по каплям напоила водой. В тоже время помогающая подруге Лиза сделала царице подмывание в интимном месте, дабы не завелись какие паразиты и не случилось воспаление. Закончив сию немного неприятную для неё процедуру, Кайя принялась обрабатывать страшную рану на животе, с левой стороны от пупка. То был ночной укус игольчатыми, по всей видимости, ядовитыми зубами неведомой тварюшки, кою так и не обнаружили. Подлый укус гноился, откровенно вонял и сочился кровавой сукровицей.
Наталья в тиски зажала плечи и руки Птерис, прижала к земле, Лиза своими ногами прижала царские. Элиза чистой мокрой тряпицей стала вычищать рану, вымывать гной и успевших поселиться безглазых белёсых червячков. Птеригианка болезненно задёргалась, не в силах вырваться из стальной хватки, дико, по-животному, заверещала, открыла глаза, но – судя по их выражению – она по-прежнему была в другой реальности, не в Запретных землях. Потом потекли мученические слёзы. Когда Брон промыла, как могла, страшное нагноение, убрала тряпицу и бурдюк (почти пустой) в сторону от себя, вопросительно глянула на Пантеру – та утвердительно кивнула.
