9. Глава 9
Кира
— Приёмное отделение — вокзал вокзалом, — оглядываю скамейки вдоль блёкло-голубых стен, — люди сидят с кутылями[1], ждут отправления, а промеж них бродят доходяги.
— И зайцем здесь не проскочишь. — Найдёныш снимает влажную куртку и оглядывает себя. — Даже таким нарядным.
Мой красный безразмерный свитер в снежинку обтянул его мощный торс до пупка.
— Я же говорю, всё обойдётся. Нам повезло, что сегодня именно эта больничка дежурная, — набираю номер заведующей отделения, где проработала до самых родов, но телефон не отвечает, — посиди здесь.
Иду к двум сестричкам в регистратуре. У них и правда сегодня завал. Стопки карточек пациентов высятся на столах китайскими пагодоми. Скорые прибывают одна за одной.
— Девчонки, с Новым годом! — сую под стекло шоколадку, но медсёстры не спешат её брать.
— Спасибо! Какой у вас вопрос? — поднимает на меня глаза блондинка лет тридцати.
— Я Кира Сурикова. Работаю здесь медсестрой. На пятой хирургии. Сейчас в декрете.
Взгляд блондинки смягчается, и она забирает шоколадку.
— Татьяна, очень приятно. Что случилось-то?
Вкратце рассказываю про Ярослава. Татьяна надувает щёки и медленно выдыхает:
— Звучит ещё более безысходно, чем история Лукашина про баню[2].
— Есть такое. Можешь помочь?
— Кир, больничка переполнена, — качает головой Татьяна. — Мужик-то хорошенький?
— Хорошенький, — встаёт рядом со мной найдёныш.
— Только синенький, — добавляю я.
— Нормально тебя отделали, — Татьяну страшной рожей не напугать, сюда и не таких красавцев привозят. Она оценивает его бицепсы, рельефно проступающие под свитером. — Совсем ничего не помнишь?
— Про себя нет.
— Сложно ребятки.
— Татьян, я отблагодарю. Пропихни нас на рентген да к спецу какому-нибудь. Нам палата не нужна, — канючу и молитвенно складываю руки.
— Да с чего тебе благодарить-то, — вздыхает Татьяна, — в декрете не разгуляешься особо. Кто вас привёз?
— Сергей Иванович доктора звали, — выковыриваю из памяти имя врача скорой. — Пациент Пушкин…
— Пушкин? — кокетливо улыбается Татьяна найдёнышу.
— Да, пока так, — во мне просыпается ревнивый дракон.
Но Ярослав словно не замечает флирта Татьяны. Поворачивается ко мне и декламирует:
— Я помню чудное мгновение, передо мной явилась ты. Как мимолётное виденье, как гений чистой красоты![3]
Расплываюсь в улыбке. Татьяна переключается на врача вновь прибывшей скорой.
— Сдуйся отсюда, — шепчу найдёнышу.
Он уходит, а я терпеливо жду, пока Татьяна зарегистрирует нового пациента.
— Татьян, — окликаю её, когда врач уходит. — Поможешь?
— Да, хорошо. Посиди немного. Найду карточку твоего лирика.
— Пушкин Ярослав Иванович.
Время тянется медленно, час за два. Татьяна, похоже, про нас забыла. Понимаю, что Булочка скоро проснётся и потребует еды, а дома нет молочной смеси. Молока у меня хоть залейся, вот и не покупала.
— Жди здесь, я пойду пятёрку разменяю, — тормошу за плечо задремавшего найдёныша. Его бедного всё время клонит в сон.
Натянув капюшон пуховика и потуже завязав шарф выхожу из тёплого приёмного отделения на мороз. Семеню по скользкой дороге, выискивая ближайший магазин. Теряю равновесие, и падаю на колени. Слёзы примерзают к щекам. Неужели милосердие и сочувствие покинули этот мир? Дую на озябшие ладони и крещусь. Господи, спаси раба Божьего! Помилуй найдёныша моего несчастного. Хромаю к магазину и, чтобы разменять пятитысячную купюру, покупаю бутылку минералки. Возвращаюсь и в панике ковыляю туда-сюда по коридору, разыскивая найдёныша. Он ведь сейчас как дитя малое. Торможу у стойки регистрации.
