Их предки выбрали это место не случайно. Несколько столетий назад, после раскола церкви, они стронулись из обжитых мест и отправились в путь. На одной из лесных рек староверы опустили в воду священную икону, взятую с собой из прежней деревни, и пошли за ней. Через несколько дней пути икона выплыла из дремучего леса и прибилась на берегу огромного безлюдного озера. Люди построили дома, раскорчевали лес под поля и огороды, но первым делом построили часовню на месте, где прибилась к берегу икона.
Со временем мужчины разведали, что озёр много – целая система, что они богаты рыбой, а леса дичью. Веками они сохраняли свой уклад, слабо представляя, как огромен мир, который вторгся к ним вместе с XX столетием.
Когда царей свергли и пришла новая власть, появились люди, которые стали говорить им, что Бога нет. Прошло ещё немного времени, и вот уже некоторые молодые, из деревенских, перестали молиться, а однажды – сожгли часовню. Они порубили иконы топорами и бросили их в пламя догорающей веры. Но когда огонь стих, нашли люди на пепелище обугленную, расколотую пополам топором икону, которая привела в своё время их предков на берег этого великолепного озера. И столь сильна была их вера, что не удивились они такому чудесному спасению, но были вынуждены спрятать её на долгие пятьдесят лет, пока снова власть не поменялась.
Хотя новая российская власть состояла из прежних чиновников, которые ещё вчера называли себя атеистами, теперь они в Бога верили и ходили в церкви. Снова засверкали по России блестящие купола с православными крестами, снова полился малиновый колокольный звон. Да только не прошли десятилетия безверия даром, даже для этой удалённой деревни. Пьянство и лень поселились в месте, где столетиями не знал народ этих бед. Уже только старухи, да малочисленные старики старались поддерживать прежний уклад. Молодёжь в основном уезжала в город. А когда пришла асфальтовая дорога, то стали обживаться в деревне городские дачники, скупавшие дома умерших крестьян и строя на этом месте новые дома, благо деревня стоит посреди леса.
Когда-то в сороковом году, за год до войны, здесь случился страшный пожар. Сгорела почти вся деревня – 200 домов. Тогда власти людям запретили строиться: боялись, что весь лес в округе на дома вырубят. Так и прожили бабы с детьми всю войну в вырытых землянках, пока их мужья да отцы воевали. И никто не вспомнил наверху, кто место это обживал и кому по праву принадлежала здешняя земля и леса.
Теперь – время лихое, и никто не спрашивает, откуда лес для новых срубов. Деньги заменили все разрешения и совесть. Деревня стала модным местом отдыха. Стали в ней строить хоромы приезжие богатые люди. Дома же стариков старились вместе с ними и требовали ухода и ремонта. Муж у бабы Мани давно умер, вот она и попросила Николая, чтобы он крышу ей покрасил, а то старая краска пооблупилась, и по железу пошла ржавчина.
Дом у бабы Мани стоит на склоне холма, спускающегося к реке, впадающей в озеро. Видно с крыши её дома далеко. Если бы не работа, сидел бы Николай часами и любовался этим живописным видом. Вон за мостом пасутся коровы. Крачки носятся над озером. Старик плывёт на ботнике проверять сети. Гуси плещутся в лужах за речкой, на которой мальчишки ловят рыбу. А за озером и лугом – бесконечный лес.
Из трубы дома бабы Мани потянул дымок. Это она затопила печь, чтобы испечь Николаю блинов. Тут же старуха из дома напротив пришла узнать, что собирается баба Маня печь, а то – пост: уж не собралась ли она оскоромиться? Узнав, что блины для Николая, соседка ушла. Николаю она – не указ: он – не местный, да и – верующий ли? О том, что баба Маня сама четырьмя блинами оскоромилась, она, конечно, соседке не призналась, только позже Николаю.
