– Я же говорил, что здесь дождливо.
– Дождливо, – соглашаюсь я. – Теперь-то куда?
Раис наклоняется к тубе-порталу и выключает «плёнку».
– Теперь – назад. Перешагиваем порог и хроноскаф. – Не наступите на него, ради Бога!
Я аккуратно перехожу в гараж. Раис Абидуллович шагает следом и слегка подталкивает меня вперёд. В гараже темно. Только что через узкие окна сюда проникал золотистый отблеск заката, и, вдруг, кромешная тьма… И, к тому же, чувствуется присутствие чего-то чужого. Словно передо мной замер могучий БТР. Пахнет бензином, пластмассой и ещё чем-то незнакомым.
Делаю пару шагов к входу в дом и протянутой вперёд рукой нахожу на стене выключатель. Загорается свет. Я оборачиваюсь к пахнущему «монстру».
Чёрный, слегка припорошенный дорожной пылью, внедорожник фирмы «Опель» притаился в центре гаража.
– Что это? – осипшим голосом спрашиваю я.
– Это мой! – отвечает Раис. – Мария Ивановна разрешила поставить. На время. Пока я тут… с вами занимаюсь.
– Какая Мария Ивановна? – уже с возмущением хриплю я, не отрывая взгляда от машины.
– Ваша вдова… Успокойтесь, Владимир Сидорович! Мы сейчас находимся в параллельном временном рукаве. Это правильный поток. А ваш поток, тот, где хорошая погода с заходящим солнцем, создан искусственно. В результате перепластовки. Он через некоторое время растворится. Сольётся с основным потоком. А пока… я ещё не разобрался с этими рукавами. Да и с вами вот…
– Ты кто? – Я резко поворачиваюсь к странному гостю.
Резкая боль в колене мгновенно сковывает всё тело. Палка выскальзывает из правой руки и грохочет по бетонному полу. Из левой руки вываливаются ключи, громко звякают об калитку и отскакивают к «Опелю». От грохота палки и звона металла по телу прокатываются внутренние болевые волны.
Нервы совсем ни к чёрту!
Я интуитивно замираю, опираюсь рукой о стену и переношу вес тела на левую ногу. Противный, совсем не к месту стон вырывается из моей груди. В присутствии Маши и Вероники я сдерживал себя. Иногда мне удавалось перетерпеть неожиданный выстрел из заряженного болью колена. А здесь отвлёкся на «Опель» и выдал незваному гостю своё физическое состояние.
Майор спецназа не должен предъявлять себя посторонним – беспомощным, больным, страдающим от недугов…
На мой вопрос Раис не отвечает. Он внимательно смотрит на меня, поднимает с пола палку и суёт мне в руку.
– Потерпи, солдат! – говорит он и начинает шарить в карманах пиджака. – Кажется, оставил… в плаще… Нет, слава Богу, нашёлся пакетик…
– У меня… наверху, в столе, есть ампулы… с обезболивающим лекарством! – произношу я, преодолевая болевое эхо по скованному спазмами телу. – В библиотеке… верхний ящик. И шприцы там же…
– А водка у тебя есть? – спрашивает Раис.
– Не помогает… Если бы помогала, я бы… спился.
– У меня не сопьешься. Наоборот… Так, есть водка?
– На кухне, в серванте… Стоит непочатая… с мая месяца…
– А вода в кране питьевая? – Раис ставит тубу с порталом в угол гаража, захлопывает калитку и запирает на ключ.
– Да!
– Не упадёшь? – Раис обходит меня и открывает дверь в дом.
– Полчаса так могу стоять. Потом проходит…
– Значит, пять минут выдержишь, – и гость входит в дом.
В эти минуты я ни о чём не думаю, не размышляю, не философствую. Вспоминаю всех подряд, проживающих в аду и на грешной земле. Без логических предпосылок. Только для сотрясания воздуха. Негромко. Но, вслух…
– На-ка, выпей, – говорит возникший извне гость с гранёным стаканом в руке… – Залпом… Это водка, разбавленная водой до двадцати градусов с растворенным лекарством. Немного противно, но полезно…
