– Час назад звонил Светлов, – хлебнув напитка, сказал Раис.
– Нашлась ниточка в расследовании?
– Похоже, что участковый лейтенант Котов не на шутку встревожился после беседы с Токаревым и попал-таки в цель с первого раза. Он навестил дом Рейнов. Пробыл там больше часа и очень торопливо понёс новости своим начальникам. Я наблюдал за его действиями из машины. А Светлов, видимо оценил полученную от лейтенанта информацию, принял необходимые решения и приглашает нас часам к пяти к себе.
– Наши дальнейшие действия? – спрашиваю я Раиса.
– Послушаем, что нам скажут. – Раис пожевал ягоды из стакана с компотом. – Надеюсь, офицеры отдела – профессионалы. Как ты думаешь, что могли Рейны рассказать юному лейтенанту Котову?
– Они могли пересказать то, что поведали им престарелые родители, потерпевшие от преступников. Я-то ничего им не рассказывал – лежал на диване и отходил от болевого шока. А возбуждённые старики излагали приключенческую историю их ограбления: Виктору Александровичу, его жене, потом сыну и невестке, потом мальчику Гоше. Думаю, что примерно в таком же виде она и была изложена участковому Котову. Загвоздка только в одном: старики уехали домой в Москву, а приметы и информацию для словесных портретов преступников Рейны проживающие в данный момент рядом со мной вряд ли предоставили. Старики, насколько я помню, о преступниках говорили, как о неодушевлённых предметах. Их было двое, и всё! Я, насколько понимаю тонкости оперативно-розыскной работы, мог бы помочь операм составить фотороботы. Родители Виктора Александровича тоже смогли бы описать этих парней. Но, мне, как умершему, участвовать в процессе нельзя. Старики же – в столице.
– Ты портишь мне настроение, Володя. – Раис допивает компот и ставит бокал на стол. – Но есть надежда, что в нашем отделе полиции служат не дилетанты.
– Посмотрим, послушаем, – говорю я, принимаясь убирать посуду со стола.
– Разберёмся на месте, – добавляет Раис. – Наша задача – незаметно подталкивать оперативников к принятию правильных решений…
Подполковник Светлов – в хорошем настроении, облачённый в накрахмаленную форменную рубашку с короткими рукавами и в идеально выглаженные брюки с синими лампасами – встречает нас в фойе дежурной части отдела и ведёт в свой кабинет. Как и Токарев, приглашает за приставной столик, а сам втискивается в крутящееся кресло за двух тумбовым столом с большим компьютерным монитором и копией памятника Ф. Э. Дзержинскому, что до недавнего времени украшал площадь Лубянка в Москве.
– Чаю? – спрашивает Светлов, явно не подготовившийся к чаепитию, но осведомляясь скорее для проформы.
На приземлённом журнальном столике в углу кабинета наблюдается небольшой бардачок, оставленный после вчерашнего банкета на двоих. А электрический прибор с яркой надписью Tefal с приподнятой крышкой стоит на широком подоконнике и сиротливо прижимается за мрачной шторой к хрустальной вазочке. В ней виднеются мятые фантики от конфет и надкусанные ванильные сухари.
– Уже отобедали, – отвечает Раис.
– Тогда прочтите рапорт Котова. Он таки нашёл свидетелей, видевших майора Соловьева перед убийством.
Раис принимает рапорт участкового и кладёт перед нами.
Текст написан каллиграфическим почерком. На стандартном листе излагалась информация один в один схожая с той, которую я спрогнозировал дома за кухонным столом. Ничего лишнего в тексте я не увидел.
