Параллельное дознание - страница 38

– Ну, вот она, та самая нить Ариадны! – восклицает Раис. – Теперь вы можете следовать по ней.

Светлов откидывается на спинку кресла и спокойно парирует:

– Вы хотите проследовать вместе с нами?

– Мы хотим, но только мысленно. Расскажите о ваших дальнейших действиях.

– Подполковник Токарев в данный момент разговаривает по телефону с Москвой. Проверяет полученную от Котова информацию о месте жительства родителей Рейна, их телефоны. Уточняет, какое подразделение полиции обслуживает данный адрес. Думаю, если москвичи не заартачатся, завтра в течение дня мы получим по факсу протоколы допросов старших Рейнов и, возможно, фотороботы предполагаемых преступников.

– Мы бы хотели взглянуть на эти документы. Особенно на фотороботы.

– Безусловно, мы поставим вас в известность.

– Не будем вас больше беспокоить.

Через полчаса я сижу в любимом кресле и читаю Достоевского.

Раис снова ушёл в «зазеркалье».

Перед исчезновением он принёс мне четвертинку – бутылку из-под водки, наполненную прозрачной жидкостью, которую я должен выпивать перед сном в течение пяти суток.

– Это тот же спиртовой раствор, двадцатипроцентный. Он необходим для сохранения бактерий, способствующих восстановлению живых организмов по генному коду. Я вижу, что ты не любитель крепких напитков. Это хорошо. Но содержимое данной бутылочки ты всё-таки употреби. Пользу от моего зелья ты уже почувствовал. А через неделю на твоём теле и шрамов не останется. Можешь потом пойти к врачам и попросить их снять с тебя инвалидность.

– Не может этого быть! – восклицаю я. – Так быстро?

– Не задавай глупых вопросов, Володя. – Раис встряхивает содержимое четвертинки и ставит её на журнальный столик. – Сиди дома, читай, ухаживай за огородом, потихоньку тренируй застоявшиеся мышцы. Как только Светлов или Токарев сообщат мне о подвижках в расследовании, я приду к тебе. Думаю, что нам ещё предстоит кое-какая коррекция следственных действий. Тебе нужно взглянуть на показания старших Рейнов и оценить фотороботы мальчишек. Ты-то их хорошо рассмотрел?

– Да уж…

– Ну, всё! Пока!

И Раис уходит через гараж на приусадебный участок, где всё выглядит так же, как и у меня. Только нет грядок с овощами и картошкой. Не видно и теплицы. Правда участок выглядит ухоженным, трава скошена, а под сенью старых яблонь стоит пластиковый столик и пара стульев. Я разглядел этот маленький пейзаж через плёнку портала, когда провожал волшебника в правильный мир. Хитрый прибор, похожий на тубу для чертежей, он всегда уносит с собой. У меня, признаюсь, однажды возникло почти неодолимое желание уйти за гостем в иной мир. Туда, где живёт моя вдова…

Раис вероятно предугадывает мои тайные порывы и не оставляет вход к Маше открытым. Мало ли что надумает сотворить одичавший на войнах инвалид, живой плод какой-то там ошибки толи учёных, толи чародеев, ныне безвозвратный отставник Володька Соловьев.

А потом у меня и своя Мария Ивановна где-то обитает в этом мире…

Скоро приедет.

Вероника звонила и обещала провести каникулы со мной и мамой в Слободе. Значит и Маша будет здесь…

Время пролетело быстро. Занятый домашними делами и огородом я и не заметил, как в четвертинке с волшебным зельем осталась всего одна порция – на сегодняшний вечер. На больное колено я уже внимания не обращал и не столбенел, когда нечаянно цеплялся за что-нибудь. Отметил только, что прострелянная на вылет голень несчастной правой ноги утратила не эстетичные рваные звёздочки от входного и выходного пулевых отверстий. Кожа стала мягкой и больше не чесалась. Припухшая от операции коленная чашечка стала нормальной величины. Шрам на плече от осколка взорвавшейся на боснийской земле мины тоже перестал напоминать о себе. Оспинки на лице, следы от каменного крошева, выбитого пулями противника, пропали. Остались белые пятнышки чистой кожи, которые быстро загорели под летним солнышком. Казалось, что и седина на висках стала пропадать. Во мне что-то непрерывно менялось. Мне было хорошо, и я об этом не задумывался. Жил нормальной жизнью, забытой, волшебной. Без военной суеты, без тревожных снов, без дискомфорта, оставленного в неустроенных военных палатках и временных вагончиках. Я медленно возвращался в необычную спокойную гражданскую жизнь. Привыкал к просторному сельскому дому, свежему воздуху и тишине, в которой не стреляют. Скучал лишь по моим женщинам. Вероника звонит почти каждый день. Маша, уезжая в Москву, запретила мне связываться с ней по телефону. Посоветовала побыть со своими проблемами одному. Мол, я ждала тебя двадцать пять лет, подождёшь и ты. Без подробных объяснений, собрала вещи и «исчезла». Московская тётя Зина сменила телефонные номера и не выходит на связь. А я в это время стал противен самому себе, терпел боли в теле и в душе. Месть за моё длительное отсутствие дома, рядом с семьёй, теперь кажется не столь жестокой. Страдания, которые я приносил Маше, неизмеримо больнее. Вот и получай, Вовка, сдачу с алтына!..