Выходило отвратно, но сделалось уютно и тепло. Она глянула на застеклённую стену и поняла, что снег вновь вздумал засыпать окрестности. Если так и дальше пойдёт, то её мечтам вернуться к цивилизации придёт конец. Наталья подсела ещё ближе к камину и принялась усерднее разделять волосы на тонкие пряди, чтобы скорее сохли. Она подкатала рукава, но они всё равно съезжали и мешали ей.
— Чьи это вещи? Не похоже, что ваши, — проговорила Наталья, глядя на вошедшего Михаила.
Он остановился на входе, опираясь плечом о дверной косяк, и наблюдал за её действиями. Гостья выглядела так уютно, сидя на полу у камина. Огонь вызолотил её волосы, и была она в этот момент совершенно прехорошенькой...
— Не мои. Лёшки. Моего сына. Нина их выстирала.
Наталья нервно улыбнулась. Что же это за мальчик?.. И с этим «ребёнком» она общий язык собиралась находить?
— И сколько вашему сыну? — поинтересовалась ломким голосом Наталья, подкатывая рукава почти вдвое.
— Двадцать три, — небрежно пожал плечами Михаил, и она засмотрелась на игру мышц под тонкой тканью рубашки.
— Большой… мальчик…
— И не говорите, — Громов прошёлся по гостиной, остановился у камина и поглядел на гостью с высоты своего роста. — И когда успел вырасти?
Она снова нервно улыбнулась, задирая голову и глядя на Михаила. Сколько же ему лет? Или врёт про сына? Непохоже… Но если и правда эта одежда его «мальчику» принадлежит, и как сам оговорился, его лично домохозяйка в порядок приводила, то значит…
— Вы ведь не сторож, да? — Наталья замерла, придерживая волосы, и не зная, как ещё ускорить процесс высушивания.
Михаил с секунду был серьёзен, затем неожиданно рассмеялся.
— С чего, скажите на милость, вы решили, что я сторож?
Он провёл ладонью по лицу, пытаясь успокоиться и не смущать гостью, которая вполне могла решить, что он насмехается над нею.
— Ну, — чувствуя неловкость, Наталья принялась накручивать влажную прядь на пальцы. — Эта лопата и ваши слова…
— Мои слова и лопата? Что же я такого мог сказать? — Михаил отошёл от камина и велел девушке повернуться к огню спиной.
— Так я не смогу увидеть, насколько близко я… — попыталась запротестовать Наталья.
Но он просто положил тяжёлые ладони на её плечи и развернул вместе с ковриком, заскользившим по паркету. Наталья замерла, ожидая дальнейших действий. Михаил присел рядом, осторожно убрал все мокрые пряди девушке за спину, и осторожно пропуская их между пальцами, принялся просушивать. Спине моментально сделалось жарко, и Наталья всё гадала, была ли причина в камине, или же всему виной близость этого мужчины.
— Спасибо.
— Пожалуйста, — отозвался за спиной Громов.
— А почему у вас нет ёлки? Я не видела её нигде, — решила поддержать беседу Наталья.
— Лишнее это… — голос Михаила стал тише, и она обернулась, глядя на его лицо.
Столько грусти в двух сказанных словах. Что этот мужчина забыл в пустом доме? И почему на самые семейные праздники оставался один? Хотя, чем она отличалась от Михаила? У каждого свои причины. И наверняка каждый из них считал их невероятно важными. Он продолжал удерживать в руках волосы Натальи, ощущая их гладкость.
Пряди подсохли, но отпускать отчего-то не хотелось. Было что-то успокаивающее в том, чтоб вот так сидеть у огня, и заниматься совершенной ерундой. Только сейчас Михаил осознал, как устал, и был морально измотан. Эта девушка походила на некий антидепрессант, и он усмехнулся, видя, что заставил её беспокоиться своим мрачным заявлением.
