– Поверить не могу, что ты пытался запудрить мне мозги, – говорит ему Тия.
– А я что, не отвлек внимание «прыща»? – Мальчишка улыбается во весь рот. – И потом, я же был не один. Все должно выглядеть как надо.
– Ты меня за дурочку принимаешь?
– Твои слова, просси, не мои.
– Буду тебе признательна, если ты перестанешь называть меня этим словечком.
Паппи стучит черешком ножа по стакану с водой, утихомиривая собравшихся.
– Всем закрыть рты. Вы же знаете правило.
Все соединяют руки, образуя живой круг. Справа от Тии сидит Антон, слева – Квинн. Напротив нее – Джесс. Тия склоняет голову и закрывает глаза.
– Великая Душа, создательница земли и небес, благодарим тебя за милосердие и неустанную заботу. В особенности за то, что сегодня ты привела к нашему столу Тию. Она – одна из самых смелых твоих служительниц; сестра, стремящаяся познать всю полноту твоего Совершенного Замысла. Пусть твои руки оберегают ее, дабы она и дальше выполняла свою жизненно важную работу. И да свершится Прибытие.
– И да свершится Прибытие, – разноголосо подхватывают собравшиеся.
Паппи поднимает голову и улыбается.
– А теперь, вознеся хвалу, перейдем к трапезе, – говорит он.
На столе – простая пища Аннекса: теплые караваи грубого хлеба, тушеная капуста с корнеплодами, графины с водой, куда добавлены ломтики лимона и апельсина. Пока еду раскладывают по мискам, Тия задает себе всегдашние вопросы. Пробудила ли молитва в ней определенные чувства? Почувствовала ли она хоть что-нибудь? Она тронута и даже немного ошеломлена словами Паппи, но неужели все это – лишь ее эмоции? Тия не причисляет себя к истинно верующим. Совсем нет. Она много раз пыталась силой привести себя к вере, надеясь, что это принесет ей душевное успокоение, укажет жизненный путь, избавит ее от гнетущего чувства внутренней опустошенности. Но все ее искренние усилия оказались безрезультатными. Вот в живопись Паппи она верит. Судя по его картинам, он проникает в более глубокие пласты жизни. Будто нет ни холстов, ни красок, а каждая картина – окно, за которым мир предстает таким, каков он на самом деле. Паппи изображает реальность без прикрас.
Но Тия тут же прогоняет эту мысль. Может, Совершенный Замысел существует, а может, нет. Зато есть спасительный круг людей, собравшихся здесь. Слабый, почти электрический импульс, перебегающий от руки к руке. Это единственное счастье, доступное ей. Здесь, за общим столом, она счастлива. И это непреложная правда.
– Сбавь обороты, Антон. У тебя потом живот разболится.
Мальчишка соорудил из хлеба подобие черпака и торопливо поглощает содержимое миски. Тия не успевает глазом моргнуть, как он съедает все подчистую.
– Возьми мою, – говорит она, придвигая к нему свою миску.
– Тебе такое не по вкусу? Наверное, у себя одни пирожные лопаешь.
– Ошибаешься, Антон. Еда у вас очень вкусная. Просто я не голодна.
Мальчишка принимается за вторую порцию, при этом говоря с набитым ртом:
– Да пошутил я. Не волнуйся. Ты же одна из нас.
Час за столом проходит почти незаметно. Тия отправляется на кухню – помочь с мытьем посуды. Клэр отводит ее в сторону.
– У тебя действительно все в порядке? – спрашивает Клэр. – Я беспокоюсь за тебя. Паппи тоже.
Они несут к раковине новую стопку тарелок.
– У меня все в порядке. Честное слово.
– Тия, я же тебя знаю. По лицу вижу.
– И что ты видишь?
Клэр отряхивает мокрые руки и пристально смотрит на Тию.
