– Вы наверняка знаете, зачем я вас пригласила. – (Уинспир кивает.) – Вы видели запись с камер дрона?
– Естественно.
– И больше никто не видел?
Он качает головой.
– Каково ваше впечатление?
Уинспир пощипывает бородку, явно подыскивая слова для ответа.
– Это видео… вызывает тревогу.
– Отто, давайте без обтекаемых фраз. Малкольм произнес это или нет?
– Звук очень плохой, но он вполне мог произнести. Сейчас мы опрашиваем свидетелей.
– Сколько их?
– Пятьдесят шесть, не считая ретайров. Однако в большинстве своем они были на значительном расстоянии. Вряд ли они должны беспокоить нас.
– А кто должен?
– Помимо Проктора? Прежде всего его стажер.
– Я и не знала, что Проктор взял стажера. Кто он такой?
– Джейсон Ким.
У Каллисты сводит живот.
– Этого парня только приняли на работу, – продолжает Отто. – Фактически сегодня был его первый день.
Каллиста делает паузу. Разве кое-кто не обязан предупреждать такие происшествия?
– Госпожа председатель, с вашего позволения… – Уинспир наклоняется к портфелю и достает папку. – После просмотра видео я кое-что выяснил. Это отчет из Министерства благополучия, составленный двадцать четыре года назад. Приемные родители Проктора провели всестороннее обследование его здоровья. Незапланированное.
Для Каллисты это новость.
– Что с ним было не так?
– Он видел сны. – Уинспир раскрывает папку и кладет на стол. – И не только это. Случались приступы сомнамбулизма, во время которых он вел себя весьма настораживающим образом.
Каллиста пододвигает папку к себе и читает. «Пациент: Проктор Беннет. Возраст: И + 2. Приемные родители: Малкольм и Синтия Беннет. Показания монитора: в пределах нормы. Пациент жалуется на частые и тревожные сновидения, хотя не может вспомнить никаких характерных подробностей. Приемная мать сообщала о случаях сомнамбулизма, сопровождавшихся поломкой предметов домашнего обихода».
– Как видите, отзвуки у Проктора появились сразу после сошествия с парома, – продолжает Уинспир.
Боже милостивый, как же они это просмотрели?
– Были ли у него рецидивы?
– Об этом в отчете не говорится. В юности подобные явления не редкость. Доктор Пэтти, которая его обследовала, не придала этому особого значения.
Каллиста встает и поворачивается к окну у себя за спиной, глядя сквозь собственное отражение. Ей видны огни города, а дальше – полоса лунного света на водной поверхности внешней гавани.
– Госпожа председатель…
Она взмахивает рукой:
– Отто, не надо формальностей. Мы слишком давно знаем друг друга.
– Хорошо. Каллиста, я знаю… для вас это очень личное. И так было всегда. Но это… это и является проблемой.
– Возможно, Малкольм просто что-то пробубнил.
– Возможно. А может, все-таки произнес то самое слово, но Проктор даже не отреагировал. Ситуация была стрессовой. Не исключаю, что он вообще забыл об этом. Элиза рассказывала вам о чем-нибудь?
– О чем именно?
– О переменах в его поведении. Может, между ними возникли трения?
– Ни о чем подобном я от нее не слышала. И вряд ли она поделится со мной этим.
– А с ней самой все в порядке? – (Каллиста отворачивается от окна.) – Каллиста, мне неприятно лезть в чужую жизнь, но я должен постоянно быть в курсе событий. Полагаю, вы уже видели новые данные из Министерства труда?
– Как все это связано с Проктором?
– Боюсь, самым прямым образом. На Аннексе ширятся беспорядки. Эти «прибытчики»…
– Мятежники, – презрительно морщится Каллиста, взмахивая рукой. – Религиозные фанатики. В прошлом мы уже разбирались с подобной публикой.
