— Я разделся перед ней. Она тоже.
Даня поперхнулся. Гера выдал что-то похожее на «о-о-о-у». Другой реакции я не ждал.
— Боюсь спросить, — начал Даня, — что было дальше?
Вытащил вторую бутылку из холодильника, открыл и сделал большой глоток. Чуть поперёк горла не встало. Мне казалось, что ладонь до сих пор чувствовала жар тела девушки и ощущение гладкой и до одури идеальной кожи. Я, конечно, видел девчонок раздетыми. Видел секс, спасибо, блин, лучшим друзьям. Но столь ценный кадр уже давно не ощущал и не хотел вечно прикасаться к кому-то. Потому что мне этого реально хотелось. Это как… сокровенное, что ли.
— Влад, — встревоженно выпалил Герман.
— Я потрогал её, — не своим голосом пробормотал и допил вторую бутылку.
— Прости? — хрюкнул Даня.
— Она переодевалась, я уравнял шансы. И тоже разделся, — хмыкнул.
Когда я обернулся, увидел, что друзья поглядывали друг на друга с выпученными глазами.
— В прошлый раз, когда ты связался с такой же, она свалила в закат! А мы потом разгребали дерьмо! — вздохнул Гера.
— И без тебя знаю, — недовольно фыркнул и исподлобья посмотрел на друга. — Амнезией не страдаю! Меня аж трясёт от этой Вики. Как грёбаное наваждение!
— Девка, как девка, — фыркнул Герман.
— Прикуси язык, — указал я яростно пальцем на него.
Бестужев вскинул руки, выразив поражение.
Даже наш спокойный Даня надулся, задумался. Все помнили те времена. Они лучше всех знали ту ситуацию, и с каким трудом я выбрался из того дерьма. Мой первый интим был… с женщиной старше меня на двадцать лет. Да, не как у всех с симпатяшкой-девушкой на заднем сидении автомобиля где-нибудь в лесу, а с женщиной. Она тогда помогла мне обуздать свой гнев, который рвётся вечно наружу. Наши недоотношения продолжались около двух месяцев, а потом лето кончилось и она уехала. Вместе с мужем… Я так и не смог больше найти хотя бы крупицу тех эмоций, что она дарила мне. Поэтому довольствовался всеми подряд для утоления обычного плотского голода.
Тогда и вляпался в подпольные бои. Колотить мужские морды стало проще, чем думать о Ней. Ненавидел весь из-за одной мадам. Поэтому я никого не подпускал к себе, кроме друзей. Только на них моя ненависть не распространялась.
До сегодняшнего дня. Четыре чёртовых года я жил спокойно.
— Влад, — осторожно подошёл ко мне Даня.
— Что? — дёрнул бровями в ответ.
— Отступи. Или будет хуже.
— Я ещё ничего не сделал, — ухмыльнулся фальшиво. И от лучших друзей это не скрылось.
— Ты уже сделал! — заключил Герман. — Для своего собственного спокойствия оставь эту Белочку воле случая. Забудь её! Или будет худо!
И я в тысячный раз за день прокрутил в голове утренние слова Дани. Третья Белкина, как чёртово предзнаменование. Но я не мог отделаться от ощущения, что она пришла вовремя. Тогда, когда я уже не в силах себя контролировать. Нужно было что-то менять. Я готов стать маньяком, чтобы утолить внутренний голод. Я хотел эмоций, крови и боли. Бои уже не давали необходимых чувств трепета в душе после одержанной победы. Пустота. Она и гложит в последнее время.
— Вы просите меня отступить? — ядовито усмехнулся.
Друзья молчали. Даже когда я вытащил бутылку горячительного и выпил порцию. Внутренности обожгло, как от удара плетью, и тепло разлилось по всему телу. Хотелось лишь закинуться чем-нибудь посильнее. Например, закусить Белочкой. Выжать до максимума.
— Отступи. Да, — серьёзно проговорил Гера. — Она же, блин, балерина! Нахер она тебе сдалась?! Это тебе не девочек цеплять в клубе!
