Другое дело наш шофер-оператор БКМ Вовчик. Было ему лет 25-26 и не так давно он женился, мадам его проживала в райцентре, и он к ней мотался раз в неделю – как я уже упоминал. Но вот тут приклеилась к нему (или он к ней) одна из приехавших городских, и наш друг Вовчик совсем потерял голову: он перестал навещать жену, выгнал меня – практически своего работодателя – с пассажирского места на своём ГАЗ-66 и возил там только свою зазнобу (как правило по ночам). Иногда они оба (и Вовчик, и его краля) забивали сообща на работу и пропадали по целым суткам, что дополнительно отвлекало наш не очень стойкий коллектив от производственных вопросов.
Как он иногда в минуту откровенности (после «Плодово-ягодного») нам рассказывал, городская его пассия выделывала такие фортеля, что его сельской жене-простушке и не снились. Вот что значит правильная квалификация и опыт! Чего не было у нас, простых советских студентов – ни в работе, и, тем более ни в чём таком в те пуританские времена…
А Вовчик распоясался до того, что ездил в гости домой к родителям этой своей тёлки (она была родом с какой-то станицы) и был принят там за своего с распростёртыми объятиями. Вряд ли он рассказывал им о своей законной жене по ту сторону Дона. В сентябре он у нас стал редко бывать – нужды в его БКМ уже не было, – но продолжал жить на два дома. Вот така любовь на тихом Дону. Далее сведений о его счастливой семейной жизни не имею.
Мне же приглянулась застенчивая стройненькая блондиночка, которую я отметил про себя при первом же беглом осмотре вновь прибывшего контингента – она единственная из всего этого спецотряда была в оптических модного фасона очёчках. Интуиция меня не подвела: когда эта «Гюльчатай» сняла противопылевую чадру, из-под неё показалось миловидное девичье личико в рыжих веснушках. Я и сам ношу очки с ранней юности, может, именно оттого это юное восемнадцатилетнее создание потянулось к такому же вроде как интеллигентному на вид юноше (мне было 22).
Катенька – так звучало имя этого дивного создания – не смогла сразу после школы поступить в институт на дневное отделение, её баллов хватило только на заочное, поэтому её папенька пристроил девочку в свой НИИ на непыльную должность типа лаборантки. Получается, в тот год она перешла на второй курс одного из Волгоградских ВУЗов и вот летом ей довелось попасть «в колхоз».
Мы как-то подозрительно быстро сошлись (в хорошем смысле этого слова), как будто притянулись разноимённые заряды, те самые Инь и Янь. Роман вышел скоротечным, как на фронте: и ей, и мне предстояло в обозримом будущем уезжать каждому в свой город, поэтому она при первой возможности сбегала ко мне на свидания от своих незадачливых подруг (парней на всех не хватило), а я, в свою очередь, всё чаще отвлекался от работы в её пользу. Разумеется, в ущерб делу. Но мои не обижались и не поднимали бунта на корабле, так как почти каждый увлёкся своим делом – кто тоже девочками, кто рыбалкой, кто гусями и самогоном. В итоге заработали мы немного, но зато, как говорится, есть что вспомнить.
Объект в итоге мы не сдали, ни в срок, ни даже в дополнительные недели в сентябре и, соответственно, призовые бонусы получены не были. Все сливки сняли профессиональные связисты из межрайонного треста следующим летом. Но, все равно по зарплате – мы же что-то всё-таки, сделали – вышло как будто мы работали монтёрами на линии плюс командировочные. Нам давали на прожитие авансы рублей по 40 в месяц, а в оконцовке по расчёту вышло всё же рублей по 500 на каждого, да плюс дома в институте ждала стипендия за три месяца. По тем временам для бедного студента очень неплохо – можно было и чуть приодеться, и прифасонится.
