– Похоже, – я знаю, что Арчи разбирается в этих делах, но и без него такая мысль пришла бы мне в голову. – Но проверить надо. Найдём падаль.
Я ношу пастуший посох. Он удобнее обычных походных, и скрывает в себе гораздо больше полезных свойств, чем может показаться на первый взгляд. На него удобно опираться, им удобно проверять твёрдость почвы под ногами и ворошить её, если что-то ищешь. Можно зацепить и поддеть что-нибудь с помощью крюка, можно отгонять от себя шипящих гусей, бешено лающих собак и людей.
Хороший посох.
Осторожно двигаясь по лесу и не отходя слишком далеко от места происшествия, мы внимательно смотрели под ноги, в поисках дохлых зверей или птиц. Сейчас что угодно подойдёт – и мышь, и ворон. Понятно, что у самой кареты наверняка валяются убитые ездоки – лошадей бы ушлые разбойники убивать не стали, но это не подходило мне.
Я затаила дыхание, и прислушалась. Впереди, в кустах, точно было что-то мёртвое. Разворошила куст посохом.
– Ёж. Почти целый, – Арчи оценил заскорузлый колючий трупик.
– Сойдёт, – я достала из своей сумки склянку с порошком мёртвой жизни, и, высыпав немного на ладонь, сдула его на ежа.
Падаль дёрнулась, перебрала высохшими лапками, словно игрушка на шарнирах, перевернулась и крепко на них встала. Ёж был готов выполнять мою волю.
Я поустойчивее устроилась, встав на колено и, крепко обхватив посох обеими руками, закрыла глаза. Мир вокруг меня помрачнел, почти теряя свет и краски. Теперь я видела и слышала всё через мёртвого ежа.
Повинуясь моим мыслям, колючий труп быстро засеменил к дороге. Выбравшись из леса, прошелся по насыпи, и завернул к карете. Раскуроченный остов, выпотрошенная поклажа – даже тюфяки. И мужчина – полуголый и тоже выпотрошенный. Пальцы отрублены – видно, на них он носил перстни, что просто так было не снять. Вокруг обнаружились ещё трупы. Четвертованные и тоже полуголые. Наверное, это охрана. Доспехи с них сняли. Только один из лежащих здесь остался в плаще и лёгких латах. Видно, никому они не подошли – слишком большие и неудобные. Убитый, кажется, носил их больше для устрашения и солидности, чем для реального дела. По крайней мере – они никак не помогли ему выжить: здоровенное копьё пробило его насквозь, пригвоздив к земле у обочины.
Прошерстив деревья и овраги со всех сторон, и не обнаружив там ни засады, ни, вообще, единой живой души, я открыла глаза, и поднялась.
– Всё чисто. Идём.
Мы с Арчи вышли на дорогу, и приблизились к карете. Мой ёж стоял здесь же, среди убитых, ожидая нового приказа. Но у меня больше не было для него заданий.
– Спасибо за службу. Мир твоему праху.
Ёж, словно кланяясь, вновь свернулся, скрючил сухие лапы, возвращаясь в ту же позу, в которой был найден. Некромагия покинула труп животного.
– Ну и могильник, – проговорил Арчи, оглядевшись по сторонам. – Ты не говорила, что всё так плохо.
– Всё не так плохо, – пожала плечами я. – Здесь остался как минимум один целый воин, который ещё может нам послужить, в случае чего.
Я вновь откупорила склянку, выдувая на пригвождённого у обочины воина немного порошка. Труп вздрогнул, вытянул и вновь собрал к себе конечности и сел, выкручивая копьё из сквозной раны в груди.
– Позвоночник не задет, но рёбра раздроблены, – вздохнула я. – Долго не прослужит, но хоть как-то.
– Хочешь взять это с собой? – Арчи временами проявлял некоторую забавную брезгливость к тому, чем, в некотором смысле и сам являлся.
