Пасьянс судьбы, или Мастер и Лжемаргарита - страница 47

Интересное дело – вот пишу про бабушку и неожиданно вспоминаю совсем другую бабушку, бабушку из романа Марселя Пруста «В поисках утраченного времени». Лучшие страницы из третьего тома этого романа («Германт») посвящены именно ей. Особенно сильно написан эпизод, повествующий об очередном апоплексическом ударе, настигшем старую женщину во время её прогулки в парке. Бабушку Бэллу несколько лет спустя тоже настиг апоплексический удар, после чего, до самой смерти, она была прикована в постели, находясь под присмотром молодой женщины, специально нанятой для ухода за тяжело больным человеком. Вспоминаю, как, придя в очередной раз в гости на Разгуляй, я зашёл в комнату, где находилась бабушка, и увидел там эту молодую женщину в компании со своей сестрой. Сёстры расположились в обнимку на каком – то лежаке и тихо – тихо пели какую-то песенку. Скорей всего они незадолго до моего прихода пропустили рюмку – другую. Были девушки симпатичными и рыжеватыми. Наверное, из деревни, и им хотелось как-то зацепиться за Москву.

Похоже, мои воспоминания становятся постепенно своего рода биографическим романом, в котором поток моего сознания начинает давать о себе знать. Не зря, видно, читал я роман Марселя Пруста, построенного на потоке сознания главного героя произведения. Что ж, не вижу ничего плохого время от времени отдаваться на волю этого потока. Просто – напросто надо умело ориентироваться при использовании его движущей силы, его энергии. Но оставим на некоторое время бабушку и вернёмся к моему отцу.

Приехав в очередной раз с фронта, папа отправился куда-то по своим делам, и вернулся с кипой книг. Среди них оказалась и первая часть гётевского «Фауста» в приличном переводе Холодковского. Разумеется, никому из взрослых не приходило в голову читать мне это произведение, я сам его прочёл, будучи, скорей всего, уже школьником какого-то начального класса. Гёте мне очень понравился, особенно фрагмент про крысу, что как-то «в погребе жила, всё ела сыр на сало». Появление этой трагедии Гёте в моей жизни в очередной раз подтверждает важность карты – факта № 5 в пасьянсе, раскладываемом моей судьбою – роль разного рода книг в формировании моей личности. Книги эти были самыми различными, начиная от художественных произведений и кончая научными монографиями. И те, и другие находили меня в нужное время и в нужном месте. Возможно, по некому Высшему велению! Справедливости ради, надо отметить, я их также находил. Тяга была обоюдной. Тут будет в самый раз упомянуть о кое-каких фактах моей жизни, хотя они и относится уже к последующим её годам, однако для подобных временных отростков имеются причины.

Ранее уже писалось о моём предположении, касающемся одного из моих предыдущих воплощений – я имею в виду французского писателя Стендаля. Оно пришло мне на ум несколько десятилетий спустя, когда, досконально ознакомившись с литературным творчеством этого француза, я обнаружил нечто общее в наших биографиях. Многие их факты как бы перекликались между собою, они словно перекочевали из жизни этого выдающегося прозаика в мою жизнь. По ходу моего повествования я неоднократно буду останавливаться на этой реинкарнационной бытийной диффузии ряда жизненных моментов, причём не только относящихся к автору «Красного и чёрного» и «Пармской обители». Да, эти мигрирующие во времени моменты заставляют принять их во внимание, но что тогда можно сказать о некоторых фактах, которые не носят временного характера, но могут вызвать тотчас же большое удивление или же быть понятыми много лет спустя. Один из подобных фактов случился со мной, когда мне было лет пятнадцать.