Пасынки лжи. Памяти свободных СМИ посвящается - страница 36



У Рыльской все было продумано. Все поздравляющие направляются в круглый зал администрации: отдают цветы одним девушкам, подарки с именными карточками – другим, расписываются в книге поздравлений и уходят, не забыв посетить кабинет начальника СМИ всея области и общественных объединений. Об указанной последовательности всех предупредили. Но поздравительная машина дала сбой.

Около десяти утра, когда стоянка перед администрацией уже не могла вместить всех поздравителей, охрана внезапно перестала пускать посетителей, не имеющих специального разрешения на посещение администрации. Можно было или вызванивать приемную Рыльской, чтобы оформить пропуск, или оставить подарки на столах, которые предусмотрительно принесли из пресс-центра. Дозвониться до приемной оказалось непросто. Секретарша Леночка не успевала сообщать на пункт охраны фамилии пропускников. Поэтому многие оставляли подарки и, тихонько ругая Рыльскую, удалялись. Периодически к столам подходили крепкие мужчины и уносили подношения в круглый зал. И что только им не приходилось носить: бюст губернатора из мрамора; картины с местными достопримечательностями, сельскими проселками и изображением опять же Алевтины Георгиевны; пирог, испеченный в монастыре, размером метр на два; штук десять подарочных фолиантов с золотом, серебром и позолотой; копию Шапки Мономаха…

Те, кто относился к небожителям, обладающим красными корочками для пропуска в здание администрации, пытались следовать технологии, разработанной Рыльской. А некоторым посчастливилось оказаться в круглом зале администрации около полудня и стать свидетелем небывалой по дерзости сцены.

Подарки уже занимали почти половину огромного помещения площадью около 200 квадратных метров. Каждый «сувенир» содержал ярлычок, который показывал «матери-губернатору», кто приложил руку к этому подношению. И вот эти опознавательные знаки стали безжалостно отдирать и складывать бесформенной кучей рядом с цветами. Через пять минут уже было не понятно, от кого макет сверхскоростного поезда, призванного олицетворять то ли стремительность губернатора, то ли развитие области; кто подарил гигантский торт, а кто восточный халат с золотым шитьем. Зал собраний стал напоминать то ли лавку старьевщика, то ли комиссионный магазин. Тут тебе и одежда, и посуда, и живопись со скульптурой.

Узнав о таком афронте, в зал собраний вплыла Рыльская. Шея у нее покраснела, кокетливо завязанный утром шейный платочек теперь напоминал помятый пионерский галстук.

– Что это такое? – начала Татьяна Сергеевна и осеклась.

Около стола, заваленного цветами, стояла Карпович и, не торопясь, просматривала оторванные от подарков визитные карточки. Олеся была в своем неизменном мешковатом костюме, но именно она почему-то казалась здесь главной хозяйкой в отличие от безукоризненно одетой Рыльской. Поэтому у технического персонала и мелких клерков никогда не возникало вопросов, на чьи распоряжения реагировать в первую очередь – конечно, на распоряжения Карпович.

– Представьте, Татьяна Сергеевна, теперь у Алевтины Георгиевны есть даже личный рысак. Я сама видела. Сертификат и документы лежат среди подарков.

Тон Карпович был спокойным и доброжелательным.

Рыльская несколько раз беззвучно открыла и закрыла рот, потопталась с ноги на ногу и только тогда произнесла.

– Рысак – это великолепно. Но, вероятно, нерадивыми работниками была сделана большая оплошность. Теперь трудно разобраться, кто и что подарил.