– Только честно скажи, ты специально меня подставляешь?
– Что ты имеешь в виду?
– Макиавелли ты недоделанный, думаешь, никто не догадается, к чему все эти материалы? Разве можно нормально воспринять твои параллели с фашистской Германией и прочими тоталитарными режимами?
– А может, все не такие умные, как ты?
– Лешка, я понимаю твое отношение к власти. Но меня зачем подставлять, зачем подставлять людей?
– Почему этому беспределу никто не возражает. Все молчат, хотя бояться пока нечего. Никого не убивают и не сажают. Но все бояться сказать свое мнение вору, взяточнику, подлецу. Мы – журналисты, ты об этом забыла?
– А ты забыл, что у каждого из работников «Вестей» есть дети, родители, которых надо содержать. Ты забыл, что все печатные СМИ области или сдохли, или умирают и только у нас выплачивается относительно нормальная зарплата? Куда все мы пойдем работать, на улицу? Так места дворников заняты выходцами из Узбекистана и Таджикистана. Куда?
Ирина покрылась пятнами, она вышла из себя и, схватив Высокова за лацканы пиджака, стала трясти.
Мимо шла нагруженная пакетами немолодая женщина, она остановилась, посмотрела на парочку и, усмехнувшись, пошла дальше. Такая реакция прохожего охладила Ирину. Она отпустила руки, повернулась и пошла в редакцию. Алексей догнал ее.
– Ира, почему ты не стала говорить в кабинете?
– В выходные приходили особисты. Они поставили под контроль все компьютеры и вновь наладили спецсвязь, может, и жучки поставили, не знаю.
Ирина чувствовала себя потерянной и очень уставшей.
– Но сегодня уже четверг, почему ты не предупредила нас об этом раньше?
– Не знаю. Забыла, наверное. А может, пыталась сама себя успокоить, что ничего страшного не произошло. Да и кого предупреждать? Карманову, Метелину, Касаткина?
– Мы говорили со Светой.
– Капустиной?
Ирина подняла на Высокова покрасневшие глаза.
– О чем?
– С Домом художников все очень плохо. Этого нельзя оставлять. Она сама тебе все расскажет. Когда ты встретишься с ней?
– Давай после работы в кафе напротив. А сейчас я должна подумать, что делать с номером.
– Не беспокойся, у меня полосы, которые тебя устроят. Их поставим. Будет нормальный серенький номер.
– Лучше серенький, чем черненький.
Ирина улыбнулась и вздохнула так сладко, как будто была маленьким ребенком, которому сделали укол. Было больно и обидно, он долго плакал, а потом утешился, когда в кулачке оказалась вкусная конфета.
Возвратившись в кабинет, Ирина открыла сайт местных новостей. Главной новостью дня были обыски в комбинате «Овощевод». Директор предприятия Иван Леонидович Двинский после допроса оперативниками о фактах коррупции на предприятии был госпитализирован с подозрением на инфаркт.
Когда через несколько минут Высоков вошел в кабинет главного редактора, Скрябиной там не было. Добежав до ближайшего магазина, Ирина купила пачку сигарет. А затем, сев на трубу теплотрассы в кустах недалеко от редакции, курила сигареты одну за другой.
