Он занялся скульптурой, чтобы своими произведениями «украсить» улицы города. За большие деньги, конечно. Городская администрация была не против. Искусством самопиара он владел мастерски. Только маститые работники искусств почему-то возмутились, а за ними и горожане стали на интернет-форумах нелестно отзываться о его шедеврах. И Глазьев затаил обиду. Поэтому когда в области появилась Медведева, все свои амбиции и планы о мести он стал связывать исключительно с этим именем. И быстро преуспел. Сначала подарил на день рождения ее портрет и получил заказ на картину для подарка приятельнице губернатора. С болью в голосе рассказал о невостребованных скульптурах для города и быстро сбыл с рук несколько из них для установки на площадях, а потом и получил заказ на идеологически выверенные патриотические картины для районных администраций…
А затем Женя Глазьев, длинноволосый, полнеющий от обильных застолий и ночных возлияний придворный художник, осуществил давно лелеемый план мести. Присутствуя совершенно случайно при разговоре о том, что в регион приходит очередная родственная коммерческо-государственная структура и ей нужно найти достойное место для размещения, он заметил, что самое «достойное» место – это Дом художников, который можно перевезти и в другое место. Тем более что там сейчас очень нездоровая атмосфера, нет радости от происходящего, много злопыхателей и, прямо скажем, потенциальных оппозиционеров. Ночью, после того как персональный водитель главы региона привез очередной пакет с элитным алкоголем и этот алкоголь уже попал в горло собравшегося бомонда, идея с переездом была одобрена губернатором. Правда, Глазьев мечтал не только расправиться с теми, кто не одобрял его подход к жизни и искусству, но и самому занять Дом художников, открыть там собственную школу. Но к этому нужно было идти слишком долго. А злоба разъедала его здесь и сейчас.
Обо всем этом думала Капустина, подходя к областному театру драмы. Она давно не идеализировала Глазьева, но такой поворот событий принес ей не просто разочарование в конкретном человеке, но и горечь воспоминаний о школе, детстве и юности, в которых фигурировал Евгений. Светлана понимала, что написать интервью с Глазьевым о необходимости уничтожения, то есть переезда Дома художника в другое помещение, она не сможет. Трезвая, она просто не вынесет такого потока лжи и спеси, задохнется, заплачет, начнет унижаться. А прийти на интервью пьяной, чего Капустиной еще не доводилось делать, значит, просто наброситься на Глазьева с кулаками.
Съедаемая противоречиями, Светлана Капустина зашла в магазин и купила бутылку водки. Самой дешевой. На приличную денег не было.
Ирина Скрябина посмотрела на часы. Через два часа у нее была назначена встреча с парикмахером, вернее, стилистом, как модно сейчас говорить. Ирина старалась хоть в чем-то походить на успешную business women и поэтому видимые части облика держала в порядке. А пока у нее еще был час времени, чтобы просмотреть еженедельное приложение, редактируемое Высоковым. Обычно это занимало совсем мало времени. Алексей никогда не подводил ни подбором материала, ни оформлением.
Ирина зашла в отдел верстки и взяла полосы будущей газеты. Высокова в кабинете не было.
Вернувшись в свой кабинет, Ирина приоткрыла окно, налила кофе и начала чтение. От заголовков первой страницы чашка в ее руке закачалась. Она поставила ее на стол, зажмурилась, вновь открыла глаза и опять посмотрела на первую полосу.
