Пасынки лжи. Памяти свободных СМИ посвящается - страница 31

– Меня никто не предупреждал! Что это за сеть?

– Предупредить были должны. А вот что за сеть, я вам отвечу. Теперь вы находитесь в общей системе со всеми компьютерами областной администрации. Поэтому теперь вам не нужно тратиться на всякие антивирусные устройства. Мы всегда будем отвечать за ее безопасность. И еще. Раньше, чтобы послать какой-то документ кому-то в администрацию, надо было отправлять его электронной почтой. Устаревшая и очень уязвимая процедура. А теперь вы создаете в общем разделе свою папку, и ее содержимое всегда может посмотреть заинтересованный человек. И обратно то же самое: для вас могут выкладывать документы в эту папку.

– Что такое общая сеть я прекрасно понимаю. Но зачем она нам такая связь с администрацией? Значит, теперь вы сможете залезть в любой компьютер редакции? Мы все под колпаком?

Ирину била мелкая дрожь.

– А почему вас это пугает? – широко улыбнувшись, спросил спецслужбист. – Все личные файлы должны храниться в домашнем компьютере. Не надо путать личное и рабочее. Это шаг к безопасности. Вот так и надо это интерпретировать. А что у вас с телефоном было? К вам не могли дозвониться, заодно дали задание наладить связь.

– Я его случайно вырвала. Приняла за другое.

– За что?

– За другой провод, – Ирина смотрела прямо в глаза своему мучителю и нервно облизывала губы.

– Какой другой? – было видно, что службист ничего не понимает. – Да ладно. Теперь мы все починили, и вы всегда будете на связи. А теперь нам надо пройти во все кабинеты к компьютерам. Не возражаете?

– Возражаю. Только вы все равно меня не послушаете. Сейчас я принесу ключи.

– Да не беспокойтесь. Мы сами все аккуратно сделаем. А вы поезжайте лучше домой.

Скрябина вышла из кабинета и присела на стул. Она не знала, что делать. Кому звонить?

Потом достала телефон и набрала номер Рыльской. Послышались длинные гудки. После пятого Ирина нажала кнопку «отбой».

Сознание Скрябиной не могло вместить, что теперь вся жизнь редакции будет просматриваться-прослушиваться из областной администрации. Зачем? На будущее? Значит, «наверху» не уверены, что сегодняшняя благонадежность долго сохранится. Почему ее не предупредила Рыльская? Как и где теперь можно говорить?

За окном застучал дождь.

– Мне нужно принять ситуацию и жить по их правилам, – внушала себе Ирина.

Но ничего не принималось, и их правила становились все омерзительней.

Светлана Капустина тихо шла от Дома художников к центру. Столь нетипичный для нее ритм был вызван прошедшим разговором. После получения задания у Скрябиной Светлана начала собирать информацию по учреждению. Кто и зачем хочет занять Дом, было понятно с самого начала. Сложнее оказалось разузнать, почему такая идея возникла. Но теперь общая картина окончательно сложилась. Совершенно точно стало известно, что инициатором такой рокировки выступил Евгений Глазьев, бывший одноклассник Капустиной и ее первая любовь. Красивый богемный юноша с темными, как спелая вишня, глазами, высокий и стройный, как римский бог. Он появился в их 7-м классе после перевода отца-военного в наш городок. Светка любила издали, боясь даже посмотреть на него. А он сам одарил ее своим вниманием.

Женя уже в детстве решил стать знаменитым художником, творческой элитой и не собирался тратить время на всякие физики-алгебры. Практически все предметы Глазьев списывал у Капустиной, для этого и сел с ней за одну парту. Такая у них была «дружба» до окончания школы. Он «позволял» себе помогать. А после выпускного сразу исчез. Спустя годы, когда судьба их сталкивала на тех или иных мероприятиях, Глазьев никогда не отворачивался от Светки, но и ни разу не подошел. Только важно кивал в ответ на ее приветствие. Теперь другие ему «помогали». Он закончил художественно-графическое отделение местного института, съездил в Москву. Но там его талант не особо оценили. В столице много молодых и амбициозных художников. Каждый хочет денег и славы. Только большинству приходится всего достигать огромной работоспособностью, умением оказаться в нужном месте в нужное время и не гнушаться поклонами перед статусными людьми. Евгений работать и кланяться не хотел, вернулся домой. Но из своей недолгой поездки сделал целую легенду о гениальном художнике, который не стал продавать «искусство» за копейки и не согнулся перед пошлостью и коррупцией… Так он занял неплохое место в среде местного бомонда. Но ему всего было мало. Денег, почета, власти. Мешали мастера «старой школы».