А живых, нормальных людей на страницах СМИ не стало совсем. Или бодрые директора компаний, заплатившие за рекламу, или официальная информация, в лучшем случае, художественно переработанная. За право на кусок этой переработки в редакции дерутся. Сидишь в редакции и стучишь по клавишам, гонорар и почет.
Газеты, радио и телевидение вместе с властью и крупным бизнесом живут в параллельном мире, отличном от среднего человека.
В то время как Капустина набирала номер знакомого художника, чтобы сориентироваться в складывающейся ситуации вокруг Дома искусств, в кабинет главреда вошел Высоков.
Ирина вычитывала первую полосу газеты: Алевтина Медведева на открытии нового дома для престарелых.
Алексей подошел к ней и заглянул в распечатанную страницу.
– Читаешь! Это у нас будет дом свиданий образцовых престарелых с высокопоставленными чиновниками. Ты слышала, что жителей этого дома отбирали практически, как космонавтов: ходячие, чистоплотные, в своем уме, приятной наружности? Собирали со всей области.
– А Бакатина права, когда говорит, что тебе везде надо найти чернуху. Откуда ты знаешь про престарелых? – Ирина ехидно посмотрела на вольготно расположившегося в кресле Высокова.
– А у меня кругом знакомые-приятели. Я, в отличие от некоторых, с людьми не сорюсь, вот они и отвечают добротой на доброту. Так что у нас плохого?
– Плохого масса. Только не будем заострять на этом внимание. У тебя в еженедельнике место в следующем номере есть?
– Есть. А кого надо «погладить» бодрым текстом? Иногда мне кажется, что мы скоро всех этих монстров так залижем, что им в сортир будет сложно ходить. Все отверстия зарастут.
– Не волнуйся за них, – Ирина продолжала править первую полосу – Они за нас не волнуются.
Затем отложила ручку.
– Давай сделаем несколько материалов о здоровом образе жизни: нет курению и алкоголю, вперед к Олимпиаде!
Высоков демонстративно достал пачку сигарет, зажигалку и закурил. Ирина наблюдала, как он делает затяжку и медленно выпускает струйку дыма.
– Меня всегда умиляет, когда за трезвость и нравственность борются алкоголики и развратники. В административный буфет не успевают завозить бухло. Если раньше его разбирали под праздники, то теперь каждый вечер как праздник. Виски им подавай, дорогие портвейны и вина. После этого не удивляет, что мы пожинаем утром.
– Лешка, хватит острить, – Ирина отогнала дым от лица. – Меня Рыльская своими ценными указаниями просто замучила. Давай поставим пару текстиков о здоровом образе жизни.
Ирина сказала, а потом испугалась, прикрыла рот ладонью и посмотрела на телефон спецсвязи. Алексей посмотрел на Скрябину пристальным взглядом, подошел к аппарату и выдрал шнур из стены.
– Лешка, зачем? Они сразу поймут, что я знаю, зачем стоит телефон.
– Ты так испугалась, что я подумал, что там змея, по крайней мере. Вот и обезвредил ее. А ты, оказывается, прослушки боишься. Ну, и незачем строить из себя дуру. Поймут и поймут. Про материал мне все ясно, а Данила как?
Ирина смотрела на выдранный шнур спецсвязи.
– Как все подростки. Играет в компьютерные стрелялки, учится из-под палки и меня не слушает.
– Что же ты такого говоришь, что тебя нормальный, умный парень отказывается слушать.
– Уйми свою иронию, Макаренко, – Скрябина перевела взгляд на Высокова. – Я хочу, чтобы он получил нормальную профессию. Прикладную. А он твердит об истории, которая в нашей стране переписывается каждые десять лет. Разве можно ее сделать делом жизни?
