Масштаб тех знаний, которыми обладал Селиханович, был, по всей видимости, внушительным. И Паустовский об этом говорит прямо:
«[Селиханович] открыл нам эпоху Возрождения, европейскую философию XIX века, сказки Андерсена (именно творчество Андерсена сыграет в творчестве Паустовского особую роль, и, как он сам признаётся в очерке «Сказочник», научит «верить в победу солнца над мраком и доброго человеческого сердца над злом», и это станет своего рода заповедью, определённым «послушанием» всего творчества Константина Паустовского». – О. Т.).
У Селихановича был редкий дар живописного изложения. Самые сложные философские построения в его пересказе становились понятными, стройными и вызывали восхищение широтой человеческого разума.
<…> Мы пристально проследили жизнь тех людей, кому были обязаны познанием своей страны и мира и чувством прекрасного, – жизнь Пушкина, Лермонтова, Толстого, Герцена, Рылеева, Чехова, Диккенса, Бальзака и ещё многих лучших людей человечества. Это наполняло нас гордостью, сознанием силы человеческого духа и искусства.
Попутно Селиханович учил нас и неожиданным вещам – вежливости и даже деликатности. Иногда он задавал нам загадки»>19.
Ко всему тому Селиханович в гимназии вёл ещё и литературный кружок. Посещал занятия кружка и Костя Паустовский.
По всей видимости, Селиханович был одним из немногих преподавателей, который знал о страстном желании Паустовского стать писателем:
«Однажды он остановил меня в коридоре и сказал:
– Приходите завтра на лекцию Бальмонта. Обязательно: вы хотите быть прозаиком, – значит, вам нужно хорошо знать поэзию»>20.
Вряд ли этот разговор Селихановича с гимназистом Костей Паустовским есть всего лишь беллетристический приём писателя Паустовского. Верится, что так оно и было на самом деле.
Паустовский нигде и ни при каких обстоятельствах не говорил о Селихановиче как о своём первом наставнике в делах литературных, но вполне можно предположить, что первые рассказы, написанные им ещё в гимназии, были созданы в какой-то степени под влиянием Александра Брониславовича.
Селиханович «подарил» Паустовскому не только модель восприятия литературы в целом и ту интонацию, с которой можно было говорить о ней, но и задал тот правильный вектор в творчестве, которому Константин Георгиевич останется верен всю свою жизнь. В этом и было светлое солнце его лирической прозы.
Долгое время считалось, что след Селихановича в биографии Паустовского потерян с переездом последнего в Москву в 1914 году. Но это не так.
Селиханович прожил долгую жизнь и успел застать своего ученика не только в литературных мэтрах, но и разделить с ним шестое десятилетие XX века, которое для них обоих станет последним в жизни.
22 января 1961 года профессор Александр Николаевич Волковский, проживавший в Москве на улице 25 Октября, 4, напишет Паустовскому письмо следующего содержания:
«Глубокоуважаемый Константин Георгиевич,
решил написать Вам о Вашем учителе по Киевской I-й гимназии Селихановиче Александре Брониславовиче.
Он жив, но после инсульта правая рука и правая нога работают плохо. Сознание, речь – ясные.
Живёт он с женой – Натальей Алексеевной в Пятигорске, по Лермонтовской ул. д. 11, кв. 12.
Года два назад он оставил работу в Пятигорском педагогическом институте, где был профессором. Лекции его были интересны, вдохновенны. Ал-др Бронис. подготовил целую группу аспирантов и научных работников. Мы с ним большие друзья, я очень его уважаю и люблю как редчайшего по своему идейному и моральному облику человека.
