Паустовский. Растворивший время - страница 18

Но Паустовский слукавил. К этому времени здравствовал ещё один из его однокашников по гимназии, сын священника, и по возрасту двумя годами его младше – Сергей Петрович Рыбаковский, который проживал в городе Яшалте, в Калмыкии. Прочитав «Далёкие годы», Рыбаковский написал Паустовскому письмо, в котором напомнил о том, что того в классе звали «каторжанином», и подметил:

Без всякого сомнения, в искренности и правдивости воспоминаний Рыбаковского вряд ли можно усомниться. И упоминание в письме гимназического прозвища Паустовского как нельзя ярко и сочно характеризует его отношение не только к учебе, но и ко всему «скованному» процессу пребывания в гимназии, которое приходилось преодолевать.

Занимательно, но в своей автобиографии 1937 года Паустовский о своём обучении в гимназии напишет так:

Ну что же, написано «искренне» и «правдиво» в духе времени. А что было делать?! Тогда написать по-другому было просто невозможно, и с этим нельзя не согласиться.

Если взглянуть на оценки Паустовского в аттестате зрелости, полученном по окончании гимназии, то он не так уж и плох и даже более того, весьма пригляден – всего лишь одна «тройка», заработанная по физике, среди всей густоты оценок «отлично» и «хорошо» кажется на этом фоне вполне неуместной и даже несколько вычурной.

Одним словом, Костя Паустовский учился хорошо. «Отлично» по русскому языку и словесности, философии и истории… Даже по «нелюбимому» Закону Божию, обучение которому было «мученическим» (радовали лишь «великопостные каникулы»), у него оценка – «отлично». От природы целеустремлённый и крайне усидчивый, Костя очень много читал. Чтение было не времяпровождением, а потребностью, тем радостным занятием, любовь к которому он впитал в себя с малолетства. И чем взрослее он становился, всё настойчивее и настойчивее овладевала им тяга к чтению, географии, природе, познанию мира.

И первое в жизни Кости Паустовского большое путешествие, совершённое в августе 1903 года с отцом в Одессу, к берегам Чёрного моря, окажет на него неизгладимое впечатление. Второе в Тавриду – в августе 1906 года – ещё больше закрепит это впечатление. Он увидит Ялту и Одессу, Симферополь и Севастополь, Алушту и далёкие Судакские горы, таящиеся в глубине горизонта и больше похожие на обманчивый мираж. Перед ним во всём величии предстанет гора Кастель, вершины Северная и Южная Демерджи, у подножия которых раскинулись черешневые сады и виноградники, лавандовые поля и заросли бесконечно цветущей всё лето колючей дикой розы и, конечно же, Орлиная гора в Алуште, почти в самом центре города, совсем недалеко от которой семья Паустовских снимет дом. А ещё Костя будет заворожён говорливыми горными реками, на которых играли водным потоком шумные водопады. Он будет вдыхать горьковато-пряный, пропитанный ароматом смол, перемешанный с солёным бризом Чёрного моря запах вековых кипарисов и можжевельников и гулять по витиеватым тропкам, многие из которых, извиваясь по склонам змейкой на измождённом зноем суглинке, будут непременно сбегать к большой воде – морю, такому манящему, далёкому и близкому, такому разному в лучах восходящего и закатного солнца, тишайшему и штормовому…