– Господин-господин, – зачастил хозяин ремесленной части, споривший с рыжим Эзыем, – канал нам позарезу нужен!
– Тебе этот канал ещё два года назад был нужен, – жёлтые глаза прищурились. – Деньги выделили – канала нет.
– Так нужда другая…
– На другую нужду ты у гавария стребовал. Или думаешь, я далеко сижу и ничего не вижу? Или память у меня дырявая?
Из-за спины хайнеса вскинул холодный взгляд господин Саврий, безмолвно говоря, что он-то всё помнит и всё записывает.
– Пока деньги не найдёшь, от должности отстраняешься, – вынес решение хайнес. – А если не найдёшь, то искать будут уже мои оборотни и отместка тебя будет ждать по закону.
Оборотень побелел, а рыжий Эзый уставился на него с мстительным прищуром.
Но хайнес добрался и до него.
– Ты на что деньги пустил, которую на мостовую дали, а?
– Так как же… – растерялся оборотень. – На мостовую. Вона наши ребята её и клали.
– Которую через полгода паводком смыло? – ехидно изогнул белые брови Узээриш.
– Как поклали, так и смыло, – хехекнул кто-то.
– Так непогода ж, – пытался оправдаться рыжий. – Ребята-то всю душу вложили. Руки у них золотые…
– Ну так руками бы и клали, – один из трущобных хозяев насмешливо хохотнул.
– Ты вместо того, чтобы деньги своим отдавать, хороших мастеров поискал бы, – холодно отозвался хайнес. – Ремонт за ваш счёт, деньги не дам и гаварию запретил. Тишка̀н, – Риш повернулся к хозяину таверны, – налей-ка ещё.
Тот наполнил стакан хайнеса, и Риш продолжил:
– Вам деньги дают на добротное хозяйствование, а не чтобы вы всех родственников подкармливали. Вон, спросите у госпожи Пандар, кто ей работу делал. Как мостовую перед домом положили, так ей и сносу нет уже пять лет.
– А кто делал-то? – полюбопытничал Тобий. – И дорого ли?
Госпожа Пандар вытянула трубку изо рта, и сизый дым заклубился над высокой причёской из чёрных волос.
– Госпожа, – тяжело обронила оборотница. И ещё более весомо добавила: – Бесплатно.
– Боги! – Узээриш встрепенулся в наигранном ужасе. – Надеюсь, мостила не врагами?
– У нас есть деньги на камень, – снисходительно обронила домоправительница.
– Уважаемая госпожа Пандар, а вы сегодня ещё не осчастливили нас своими требованиями.
– Так я, – оборотница запустила руку в глубокое декольте и изъяла тщательно скрученный список, – люблю, когда меня слушают, а не галдят на уши.
Верёвочка распустилась, и конец свитка упал на бёдра женщины.
– А вы с нами надолго, – оценил Узээриш.
***
Сидеть до самого утра в таверне Риш не стал. Дел действительно было много. Нужно было успеть вернуться во дворец, переодеться и подготовиться к собранию с консѐрами[3] Салеи.
– А неплохая ночь вышла, – удовлетворённо протянул Риш.
Саврий молча кивнул, продолжая в сиянии светляка заносить какие-то записи.
За что Риш любил собрания с хозяевами города, так это за слухи и сплетни, которыми те начинали обмениваться, уже слегка запьянев. Ну и столь тесное общение с простыми подданными сильнее располагало к нему народ. Он мог прийти в тот же «Дремучий Жаанидый», и хозяин по-свойски поделится с ним новостями: как-никак не чужой. Можно даже не опасаться, что сказанное уплывёт в сторону того, про кого сплетни ходят. Хайнес языком как помелом не мелет.
– Эй, Сильнейший, – Тишкан склонился к уху Риша, – отойдём на пару мгновений.
Узээриш заинтересованно посмотрел на него и, поднявшись, отошёл к стойке.
С тех пор, как в таверне впервые прошла встреча молодого хайнеса с народом, дела Тишкана процветали. Заведение его обрело вид благородный и преуспевающий. Народ сюда ходил степенный. Всяких пощелы̀г отпугивал охранный знак хайнеса, намалёванный на вывеске. Сам оборотень тоже слегка переменился. Интереса больше к делам страны проявлять стал. Оттого и подмечал ранее скучные беседы захаживающих сюда оборотней.
