Осмотревшись, Лирка в который раз задалась вопросом, как же можно эти земли победить и присоединить. Даже не народы, их населяющие, а сами земли. Жадные до крови, пугающие, дикие, в которых, казалось, невозможно жить.
Но хоёторцы жили.
Взгляд невольно притянулся к огромному красноду̀бнику, чья крона терялась где-то далеко-далеко наверху. В его ствол мог спокойно поместиться небольшой домик Лирки и ещё около сажени осталось бы под садик. В складках рыже-бурой коры темнели густые потёки красной смолы, и женщина, не удержавшись, сковырнула кусочек и сунула в рот. Зубы мгновенно склеились, а по языку растёкся горьковато-сладкий вкус.
Отряд разбился попарно и начал пробираться глубже в Лес. Впереди шли Хабдир, знавший окрестности вёрст на десять так же хорошо, как саму заставу, и лучший воин отряда Лѐший. Лирка и высокий тощий лучник Сенда̀р замыкали строй и поневоле слушали злобные пререкания идущих перед ними Нария и Ёриха.
– …вы сапожком-то левее, ваша светлость, ступайте, а то там, звиняюсь, сдох кто-то, – ядовито шипел Ёрих.
– За собой следи, – сквозь зубы отозвался Нарий, – а то уже вляпался.
Ёрих привычно попался и приостановился, осматривая подошву.
– Да не, не наступил.
– А смердит, будто наступил.
– Ах ты… – Ёрих замолчал, получив тычок в спину от Сендара.
От рыжего действительно немного несло перегаром.
– Завидуй меньше, – едва нашёлся с ответом мужчина.
Через пару часов Хабдир остановил отряд и подозрительно прислушался.
Шелестела листва, где-то тихо журчала вода и потрескивали ветви. Оглушало отсутствие птичьего гомона и шуршания лап. Лес был богат на живность, и та вела кипучую жизнь в любое время суток.
– Кажись, где-то жрало посадили, – заподозрил Хабдир.
Любили местные колдуны и шаманы устраивать своим недругам ловушки-сюрпризы.
– Так, может, Тюп на него и нарвался? – решил Леший.
– Он мог, – виларий пренебрежительно сплюнул. – А хаварий ему ещё мальчишку отдал. Нет бы нам. У нас бы хоть дорос до того, чтобы у такого, как Тюп, выжить. Так, Мхян, Онт и Вехна, остаётесь тут. Сендар, ты при них. Остальные по одному расходимся в разные стороны и ищем жрало. Глубже, чем на три версты, не заходим, – Хабдир строго посмотрел на Ёриха. – И, Лирк, ты того… не жри ничего, хорошо?
Женщина смущённо склонила голову набок, а мужчины сморщили лица в ухмылках. Медведица внутри недовольно заворочалась, и Лирка почувствовала, как встревожился подселенец, который ценил и уважал только её зверя.
– Я пойду первой, – тихо произнесла женщина и тут же бесшумно скрылась в зарослях.
– Как всегда, – недовольно мотнул головой Хабдир.
***
«Как будто мы хоть раз съели что-то по-настоящему смертоносное!»
Подселенец негодовал.
«Им самим бы два года вечно голодными быть, когда от слабости все лапы трясутся, живот крутит, а внутри ещё один подселенец жрать требует».
Игнорируя внутренний голос, Лирка не спеша продвигалась вперёд и тщательно осматривалась, выискивая следы другого отряда. Увы, но Лес очень быстро зализывал раны. Женщина осторожно переступила через ручей – опасны его воды или нет, можно было увидеть только ночью – и вышла на свободное от деревьев и кустов место.
«Давай сожрём кого-нибудь из них!» – завёл старую-старую песню дух.
Лирка настороженно замерла и прислушалась. Тихо шелестела багряная листва, треснул надломившийся от ветра сучок. Ни шагов, ни подозрительного шуршания, но она всей душой ощущала, что что-то не так. Накатывал подмораживающий ужас, оседающий предательской слабостью в коленях. Тишина всё больше угнетала, ни хлопанья вспорхнувшей птицы, ни испуганного писка мыши. На полусогнутых ногах девушка подобралась к кусту смѐртника и отвела его фиолетовые ветви.
