— Сегодня у порога мой спальни лежал белый громадный зверь. Вы что-нибудь знаете о нем, сударь?
Этот вопрос мучал ее с самого раннего утра. Кристиан удивленно вскинул брови и спросил:
— А что мне надобно знать?
— Этот пес ваш? Или его привел кто-то из слуг? — поинтересовалась настойчиво девушка и по ее телу вновь прошел неприятный холодок, едва она вспомнила про того парня-убийцу именно с таким же волком.
Фон Ремберг бросил на нее пронзительный взгляд и ответил давно заготовленной фразой:
— Этот пес, как вы выразились, зверь жил в этом поместье еще с прежними хозяевами. Мы пытались его выгнать, но он слишком хитер и вновь возвращается. Так что мы смирились с его присутствием в усадьбе. Он не опасен. Матильда прикармливает его на кухне, и оттого он почти ручной. Вам не стоит бояться его. Он не причинит вам вреда, Слава.
— И где же он был до того, и отчего я его никогда не видела ранее?
— Не знаю, это весьма чудной пес. Он может убегать из поместья на месяц или даже полгода, потом возвращается вновь. Он сам себе хозяин.
Девушка окинула подозрительным взором мужа, ощущая, что не слышала более странной непонятной истории.
Фон Ремберг неожиданно улыбнулся ей, так добродушно и искренне, что она окончательно опешила. Слава невольно сглотнула ком в горле, пытаясь вспомнить, видела ли когда-нибудь, чтобы ее муж улыбался. Однажды это случилось, но то была вымученная улыбка, после того как она избавила его от боли. Но в данный миг его улыбка, открытая и притягательная, украсила его лик, сделав суровые черты лица гораздо мягче и приятнее.
Около десяти, когда молодые люди закончили трапезу, в столовую заглянул дворецкий и доложил:
— Господин Артемьев вернулся. Он ожидает вас в кабинете, госпожа.
Имя Артемьева произвело должный эффект на Кристиана. Он тут же напрягся и, устремив на девушку взгляд-лезвие, приказал:
— Оставайтесь здесь, сударыня. Я сам поговорю с ним о делах.
Фон Ремберг быстро встал из-за стола, небрежно бросив салфетку на стол, и стремительно направился прочь из столовой.
— Но сударь... — попыталась возразить ему Слава, так же вставая из-за стола, но за молодым человеком уже закрылась дверь.
.
Каминные часы в открытой гостиной со звоном пробыли одиннадцать, когда Слава в очередной раз прошлась по темному паркету в коридоре у кабинета мужа. Хотя дверь была закрыта, Слава отчетливо слышала, как фон Ремберг говорит с Гришей ледяным угрожающим тоном, будто пытается его запугать или наказать словами. В своих речах он придирался к каждой цифре, к каждому ответу Григория. Упреки и обвинения так и сыпались градом. Слава понимала, что Артемьев вряд ли может противостоять этому неуживчивому жесткому человеку.
Спустя некоторое время дверь с грохотом отворилась, и из кабинета вылетел бледный Григорий с лихорадочно горящим взором. На его лице читалась досада и мука. Слава бросилась навстречу и заботливо спросила:
— Гриша, тебе нехорошо?
— Все в порядке, сестрица, — прошептал он
Его блуждающий взгляд вообще не различал девушки, которая стояла перед ним.
— Но на тебе лица нет, — пролепетала озадаченно она, прикоснувшись к его руке.
— Господин Артемьев, — раздался позади молодых людей громкий голос фон Ремберга. Они невольно обернулись к нему. Кристиан стоял в дверях кабинета и испепелял их недовольным взглядом. Он повелительно приказал: — Жду вас в пятницу с результатом подробной переписи всех служащих и крестьян. Поименно, с ремеслом и всеми домочадцами.
